Дочь Дома - [63]

В дверях он обернулся:

— Вы, конечно, слышали новость?

— Что за новость?

— Начет Кореи?

— Нет… А что?

— Вчера около одиннадцати часов утра коммунисты с севера пересекли тридцать восьмую параллель и вторглись в Южную Корею. Они громогласно бросили вызов Организации Объединенных Наций.

— Что это означает? Что теперь произойдет?

— Никому неизвестно, скорее всего война… Мы лишь надеемся, что она останется войной местного масштаба… — Он начал прикрывать дверь. — Кофе будет готов минут через пять.

II

Такси въехало на стоянку и остановилось. Тепло утреннего солнца переросло в полуденный жар, хлеставший по высоким домам, зеленому прогалу парка, яркой краске кузовов машин с откидным верхом, ожидавших клиентов.

Марк вышел и открыл дверцу:

— Ну, вот оно. Тут действует формула: «деньги-товар»! Через несколько кварталов отсюда — Пятая Авеню, магазины Бергдольфа Гудмана и Картье.

Она вышла, поднимая голову, чтобы взглянуть на слепящее солнце, потом посмотрела на фонтаны в сквере.

— Да… — проговорила она, — вы делаете богатство привлекательным.

— Кто подал вам мысль, что богатство всегда привлекательно? — Он захлопнул дверцу. — Давайте поедим. Мой желудок подсказывает, что и вы, должно быть, умираете с голоду.

Он привел ее в затененный сверкающий зал. Мора ощутила прохладу на своих руках. Он протянул ей меню. Она читала его несколько секунд, а потом резко положила.

— Что-то вас беспокоит?

— Да. Я думаю, что Нью-Йорк великолепен, но я чувствую себя, как человек, пришедший на пир, не надев праздничного наряда. У меня нет долларов, чтобы расплатиться за такую еду.

— Забудьте об этом. Я продал несколько статей в «Сэтэрдей ивнинг пост», и должен избавиться от денег, прежде чем карманы моих брюк лопнут от их тяжести. — Он снял очки. — Кроме того, куда еще я мог отвести женщину, которая носит ярко-зеленое платье и шляпу такого фасона? Джонни захочет знать, что я сделал с вами.

— Вы думаете, Джонни позвонит сегодня вечером?

— Может быть. Но не будем же мы сидеть в ожидании его звонка. Нельзя так проводить первый вечер в Нью-Йорке. Я не думаю, что Джонни одобрил бы это.

— Он долго пробыл в Нью-Йорке? Я имею в виду — с тех пор, как выехал из Лондона?

— Все время, пока не получил известие об отце.

— Он жил на квартире?

— Конечно.

— Марк, скажите мне… что думает Джонни? Что он думает о себе, об Ирэн? Хотел ли он, чтобы я приехала?

— Подождите минутку, ладно? Мне не очень хочется разговаривать на пустой желудок.

Он с аппетитом ел салат из омаров. Потом подождал, пока она закончила есть и положила вилку.

— Не возражаете, если я закурю? — ухмыльнулся он. — Это поможет мне рассортировать все по порядку. Джонни писал вам? — спросил он после того, как зажег сигарету.

Она покачала головой:

— Я послала ему телеграмму, лишь когда стало известно, что я получу место в самолете, и когда эти люди на Парк-Авеню сообщили, что закрепили за мной квартиру. Я послала телеграмму по его питсбургскому адресу. Он ответил также телеграммой, что встретит меня здесь, в Нью-Йорке.

— Ну вот, теперь мы знаем, на каком мы свете.

— Что вы этим хотите сказать?

— Я стараюсь уточнить, что вы не имеете ни малейшего понятия, о чем думал Джонни с того дня в Лондоне, когда он столь решительно отверг вас.

— Должны ли вы выражать это таким образом?

— А будет ли помягче, если я скажу, что он отказался жениться на вас? Это имеет то же значение.

— Да, полагаю, что так.

— Только вы по-настоящему не поверили, что он отверг вас? Иначе не прилетели бы сегодня утром.

— Да… Я не поверила, что Джонни отверг меня. Он любит меня.

— Конечно, это так. Но не все люди, которые любят друг друга, вступают в брак. Иначе у меня сейчас было бы уже полдюжины жен.

— Мы говорим не о вас.

— О, да, конечно. Мы говорим о всех влюбленных. Не исключайте меня за то, что я не такой золотой мальчик, как Джонни. И не исключайте того парня, Тома, от которого вы только что сбежали.

— Что вы знаете о Томе?

— Успокойтесь, Мора. Неужели вы думаете, что Джонни не рассказал мне все, что касается вас? Этот парень так жаждал говорить о вас, что я узнал и о Томе, и о вашем брате, и о вашем отце. Боже всемогущий, я же получил полный отчет обо всем!

— Вы, должно быть, устали слышать мое имя.

— Смешно сказать, но нет. Мне нравится ваше имя.

— А как насчет меня самой?

— Мое мнение о вас может подождать.

— До каких пор?

— До… Ну, скажем, еще немного.

— Послушайте, — проговорила она, — Джонни не будет против, если я вам не нравлюсь. Я не всем нравлюсь.

— Кто сказал, что вы мне не нравитесь? Кроме того, я сделал бы для Джонни все, что могу, когда у него неприятности.

— У него неприятности?

Он погасил сигарету:

— Разве вы назовете смерть Ирэн иначе, чем неприятность? А то, что у Джонни умирает отец? Ешьте, Мора. И дайте мне съесть мой обед. Я чертовски голоден.

Они почти не разговаривали, пока им не подали кофе. Марк дал ей сигарету. Она затянулась, наблюдая, как он зажег свою.

— Джонни рассказал мне о вас вскоре после того, как мы с ним познакомились, — сказала она. — Мы сидели однажды днем на холме, и он говорил о вас… Я думаю, что даже слегка приревновала его.

Он погасил зажигалку и положил ее на стол: