Дочь часовых дел мастера - [108]

Легкая дрожь пробежала по ее телу при этом воспоминании, хотя не исключено, что ее причина была куда прозаичнее. Последние отблески дня уже растаяли во тьме, а ночь обещала быть прохладной. За городом тепло всегда уходит вместе с солнцем. В свой медовый месяц они с Аланом очень удивлялись тому, каким холодным был ночной воздух, как он леденил кожу в той комнатенке над пабом, с обоями в лимонно-желтую полоску и узким, на одного, сиденьем под окном, куда они втискивались вдвоем. В те дни они были другими людьми, иными версиями самих себя: легкими, поджарыми, еще не нарастившими столько слоев жизни, как сейчас.

Джульетта взглянула на часы, но было очень темно, и она ничего не увидела. Однако, даже не зная, который час, она поняла, что надо возвращаться.

Ухватившись рукой за ствол, она оттолкнулась от него и встала.

В голове плыло; бутылочка с виски стала заметно легче – куда легче, чем она рассчитывала, – и Джульетте понадобилось время, чтобы привыкнуть держать равновесие.

Пока она стояла, покачиваясь и пытаясь справиться с головокружением, что-то вдали притянуло ее взгляд. Дом, точнее, слабый свет в нем, на самом верху одного из фронтонов – в мансарде, наверное.

Джульетта моргнула и встряхнула головой. Почудилось. В Берчвуд-Мэнор ведь нет электричества, а она еще не поднималась наверх и не могла оставить там лампу.

И точно: когда она снова посмотрела туда, света наверху уже не было.

Глава 19

Утром они поднялись вместе с солнцем. Джульетта лежала и слушала, как дети возбужденно носятся по дому, перебегая из одной комнаты в другую, восторгаясь светом, птичьими песнями, садом, нетерпеливо дожидаясь, когда же наконец можно будет выйти наружу. Голова была ватная от вчерашнего виски, и она притворялась спящей так долго, как только могла. Лишь ощутив внешней стороной опущенных век, что кто-то неотступно висит над ними, Джульетта наконец подала признаки пробуждения. Это оказался Фредди – его склоненное к ней лицо, и без того довольно крупное для его лет, в таком приближении выглядело непривычно большим.

Лицо тут же расплылось в ликующей щербатой улыбке. Веснушки на нем заплясали, темные глаза вспыхнули. Вокруг рта уже были какие-то крошки.

– Она не спит! – крикнул он, и Джульетта моргнула. – Вставай, ма, нам надо на реку.

Река. Верно. Джульетта медленно повернула голову и едва не ослепла при виде стеклянно-голубого неба, глядевшего в щель между шторами. Фредди уже тянул ее за руку; Джульетта нашла в себе силы кивнуть и даже выдавить жалкую улыбку. Этого было достаточно, чтобы он вприскочку выбежал из комнаты, испустив по дороге вопль, похожий на боевой клич индейцев.

Бесполезно объяснять Рыжу, что она здесь не в отпуске: он, с его неистощимой верой в бесконечность праздника жизни, все равно не поймет. На одиннадцать у нее была назначена встреча с местным подразделением Женской добровольной службы, – как надеялась Джульетта, этот разговор поможет ей нащупать подход к «Письмам из провинции». Но у такого безбожно раннего подъема было и свое преимущество – надо ведь обращать внимание и на светлую сторону вещей, – а именно неожиданно долгий промежуток времени, который можно было посвятить себе и детям до того, как ее призовет профессиональный долг.

Джульетта набросила хлопковую блузку в горошек – первое, что попалось под руку, – натянула брюки, подпоясала их ремнем и провела по волосам пальцами. Забежала в ванную, где поплескала водой себе на лицо – все, она готова. Грубовато, конечно, но и так сойдет. Внизу она прихватила корзинку миссис Хэммет с оставшимися в ней сыром и хлебом, и все вместе они вышли из дома на ту самую дорожку из плитняка, по которой Джульетта ходила вчера одна.

Тип в линялых узких штанишках, которые были на целый дюйм короче, чем нужно, бежал, переставляя ножки, словно заводная кукла, едва поспевая за братом и сестрой, а те вприпрыжку неслись через луг к тропе, ведущей на реку. Добежав до большого каменного амбара у дороги, по которой когда-то ездили экипажи, Беатрис остановилась, повернулась и протянула руки к младшему. Тип вбежал прямо в ее объятия, и она подняла его и перебросила через плечо, чтобы он мог забраться ей на спину. До чего же это здорово – быть младшим из трех детей и жить в шумной, безалаберной семье, где все старше тебя и каждый тебя обожает.

Стайка гусей в тревоге кинулась врассыпную, когда дети протопали мимо, причем Рыж хохотал от простого счастья – бежать и чувствовать, как солнце пригревает кожу, а ветерок развевает волосы. Джульетта не узнавала своих детей и вновь подивилась контрасту между этим местом и Лондоном – единственным домом, который они знали до сих пор. Дети, как и их отец, определенно принадлежали миру большого города, там была их настоящая родина. Она вспомнила, как впервые увидела его: высокого, худощавого, настоящего лондонца с деревянной трубкой в зубах, хмуро и надменно поглядывавшего на всех, кто был рядом. Он сразу показался ей заносчивым – талантливым, но безмерно самодовольным, даже напыщенным, – по любому поводу у него было свое мнение, которое ему всегда надо было высказать не простым, человеческим языком, как все, а непременно вычурно и замысловато. Но время, а еще больше – неудачный эпизод с крутящейся дверью в «Кларидже» сделали свое дело, и за маской холодного насмешника она увидела человека с живым, бьющимся сердцем.