Дочь бутлегера - [71]

Люди Дуайта произвели здесь обыск, но они без необходимости ничего не трогали и оставили после себя все как было. Определенно, они не стали бы бросать полотенце на пол и пачкать раковину. Это особенно бросалось в глаза на фоне общего безукоризненного порядка.

Я отчетливо увидела, как все произошло. Майкл возвращается из леса, видит, что его пикапа нет, спрашивает Кати Кинг, собирающуюся уходить домой, и узнает о том, что Ден звонил мне. Кати сказала Дуайту, что оставила Майкла в мастерской; судя по проделанной работе, он провел там еще не меньше часа.

Затем по какой-то причине Майкл вдруг бросается наверх, забегает в туалет, чтобы смыть с рук и лица глиняную пыль, потом врывается сюда и срывает среднее полотно в такой спешке, что ломает колышек и опрокидывает распятие.

Ну а потом? Прихватив полотно с собой, Майкл едет в театр? Зачем? И где это полотно сейчас?

Не успели мы с Лили вернуться в гостиную, как появился Ден, одевшийся для похорон. Он снова упомянул о строгих правилах, которыми руководствовался в жизни Майкл, и его взгляд наполнился грустью. Однако сейчас мне было не до того, чтобы его утешать. Во мне разгорелся охотничий азарт.

— Ден, скажи мне, что было изображено на среднем полотне в спальне Майкла?

Ден резко вскинул голову, в его глазах сверкнула ярость.

— Твою мать, что ты там делала?

Я непроизвольно отступила назад, и он взлетел вверх по лестнице.

— И как ты туда попала? — донесся его крик. — Подобрала ключ?

— Черт возьми, какое ты имеешь право так со мной разговаривать? — взорвалась я, бросаясь следом за ним.

Ден стоял на коленях перед дверью, изучая замок, и только сейчас я поняла, что это мощный йельский замок, запирающийся и отпирающийся только ключом, а не простая защелка, которой обычно оснащают внутренние двери. Почему-то вид открытой двери снова вызвал у Дена приступ рыданий, и от моей ярости снова не осталось и следа.

— Эта дверь всегда заперта, — всхлипывая, произнес Ден. — Всегда. Входить без Майкла туда не позволялось никому. Никому!

— И даже тебе? — Остатки моего гнева растаяли в удивлении.

— У нас у каждого свои личные покои, — оправдываясь, произнес Ден. Достав белый носовой платок, он высморкался. — Майкл тоже не входил ко мне без приглашения.

«Не входил без приглашения» и «не позволялось никому». Что тут зависело от Дена? Я мысленно взяла это на заметку.

— У Дуайта имелся ордер на обыск, — сказала я, — но, судя по всему, этот замок не взламывали. Майкл точно не мог оставить дверь незапертой, когда выбежал из дома?

Я рассказала о полотенце на полу, грязной раковине, отсутствующем полотне.

Казалось, Ден ничего не мог понять.

— Почему Майкл сорвал его со стены? — настаивала я. — Какой сюжет был там изображен?

— Сюжет? — тупо переспросил он, долго разглядывая голую стену. Наконец, вздохнув, он пожал плечами. — Это был не сюжет. Просто символы Святого Духа. Понимаешь — белый голубь. Лилии. И все такое.

— Надо обязательно связаться с Дуайтом, — сказала я.

— Зачем?

— Если гобелена не было в «вольво», то или Майкл его кого-нибудь отдал, или его забрал убийца. И в том, и в другом случае это может быть важно.

Не сговариваясь, мы разом посмотрели на часы.

— Уже восемь часов, — с мольбой в голосе произнес Ден.

Он был прав. Дуайт еще не успел вернуться в Доббс; с другой стороны, если мы хотим успеть на панихиду, нам нужно поторопиться.

— Я позвоню Дуайту от Олдкрофта, — сказала я.

Когда мы проходили через гостиную, Ден вдруг подбежал к открытым шкафам вдоль лестницы. На подсвеченных стеклянных полках произведениями искусства были расставлены образцы продукции «Гончарного круга».

— Вот, — сказал Ден, протягивая мне кувшин, расписанный такими нежными цветами, что краски, казалось, сияли словно драгоценные камни.

Мне не хотелось думать, сколько кувшин может стоить в дорогом магазине в Атланте, но держать его было приятно: уравновешенный центр тяжести, удобный носик. С одного взгляда я почувствовала, что из этого кувшина не прольется ни одной капли на стол.

— Не могу сказать, что это достойная компенсация, но я, честное слово, очень сожалею, что испортил тебе избирательную кампанию.

— Настолько сожалеешь, что согласишься опубликовать опровержение в «Леджере»? — спросила я.

— Я… да, ладно. Наверное, я перед тобой в долгу.

Спустившись вниз, Ден нашел коробку, завернул кувшин в бумагу и положил на заднее сиденье моей спортивной машины. Обреченно проводив нас взглядом, Лили снова уселась у входной двери.

* * *

Олдкрофты хоронили покойников Коттон-Гроува и всего округа Коллтон в течение ста с лишним лет, и поскольку сейчас в погребальной конторе начали работать двое сыновей Дака Олдкрофта, похоже, семейство продолжит этот скорбный труд и в следующем столетии.

После того, как году в 1910-м сгорело старое деревянное здание, Олдкрофты построили вместо него величественный белый особняк в колониальном стиле; и хотя с годами внутренние помещения неоднократно подвергались переделкам и переоснащениям, снаружи здание сохранило довоенный облик. Вдоль всего фасада тянется широкий балкон, который поддерживают огромные коринфские колонны. Внутри широкие коридоры и три просторных зала, обставленных уютными кушетками и мягкими креслами. Высокие зеркала в золоченых рамах отражают рассеянный розоватый свет ламп, скрытых бледно-розовыми абажурами.