Дочь бутлегера - [61]
Солнце наконец растворилось за соснами. Быстро стемнело. Я вдруг почувствовала себя такой уставшей, словно целый день работала на табачной плантации. Внезапно меня охватила грусть по поводу насильственной смерти Дена. Он был почти на пятнадцать лет старше, и они с Майклом вели достаточно замкнутый образ жизни, поэтому близкими друзьями мы с Деном не были, но мы были друзьями, и я меня огорчила смерть такой яркой личности. Я печально улыбнулась, вспоминая шутки Дена во время репетиций «Ночи 16-го января», его откровенные замечания относительно моих собратьев-актеров. Едкие, умные и удивительно точные. Нашему любительскому театру будет непросто найти замену Дену Макклою.
Все это промелькнуло у меня в голове, пока Дуайт описывал внешность предполагаемого водителя пикапа. Наверное, я сама не сознавала в полной мере свою усталость, потому что никак не могла понять, почему Дуайт дает описание Дена.
Наконец санитары вытащили из машины безжизненное тело. Подойдя к ним, я заставила себя еще раз внимательно посмотреть на убитого, не задерживая взгляд на обезображенном лице.
Мы всегда видим то, что хотим видеть, правда? Я предположила, что человек, сидящий в машине Дена, за рулем, где должен был сидеть Ден, на том самом месте, где Ден предложил встретиться, и есть Ден.
Я ошиблась.
Теперь я ясно видела, что выстрел из ружья размозжил лицо Майклу Викери.
Убийство попало в одиннадцатичасовой выпуск новостей всех местных телеканалов и на передние полосы воскресных газет восточной части Северной Каролины.
Отпрыск влиятельного местного семейства, полиция ищет его пропавшего партнера, труп обнаружила известная кандидатка на судейскую мантию — вся та ненужная огласка, которой раньше мне удавалось избегать, теперь вернулась с лихвой.
Телевизионные сюжеты вращались в основном вокруг Майкла и Дена, но у газет было достаточно времени и места для того, чтобы упомянуть и меня, поскольку экспертиза определила, что Майкл был убит около девяти часов вечера в пятницу, в то самое время, когда Ден Макклой должен был встретиться со мной. Канцелярия шерифа никак не комментировала ни официально, ни приватно то, почему вместо Дена к театру приехал Майкл Викери и почему встреча, на которую я не пришла, обернулась убийством.
Дуайт поступил очень любезно, воздержавшись от догадок вслух, однако средства массовой информации оказались не такими тактичными.
Упомянув про мое образование и профессиональные достижения, газеты не преминули напомнить о том, что я являюсь «единственной дочерью Кезии Нотта, одно время считавшегося крупнейшим бутлегером Северной Каролины». Два-три издания намекнули на то, что я — по крайней мере, до недавнего времени, — оставалась единственной белой овечкой в печально знаменитом семействе, в то время как другие уцепились за эпизод с листовками, оставив впечатление, будто убийство Майкла имело какое-то отношение к моим взглядам на проблемы секса, цвета кожи, наркотиков, беспошлинного алкоголя и бог знает чего еще.
Хотя средства массовой информации очень осторожно избегали публиковать любые материалы, которые могли бы привести к искам о защите чести и достоинства, огромная трясина вопросов без ответов, многозначительных намеков и недомолвок надолго засосала внимание аудитории. У меня возникло мрачное предчувствие, что я наблюдаю за тем, как мутный, неприятно пахнущий поток уносит прочь мою судейскую мантию.
Прошел понедельник, а никаких известий о Дене Макклое и сером «форде»-пикапе не появилось.
Когда миссис Викери узнала о гибели Майкла, с нее случился сердечный приступ, и она, по слухам, двое суток провела на сильных успокоительных, опустошенная, не в силах принять смерть сына. Впервые на моей памяти Ивлин Викери настолько отдалась обычному горю. Пошли пересуды о том, что она близка к самоубийству и при ней постоянно дежурит сиделка, однако никто в это не верил. Доктор Викери отказывался встречаться с журналистами, но рабочие, трудившиеся в мастерской «Гончарный круг» его сына, наоборот, никак не закрывали рты.
В особенности одна из них, Кати Кинг, страдающая тем, что дядя Эш называет «врожденной деформацией языка»: язык прикреплен к небу посередине, и оба его конца свободно болтаются.
— Право, я ничего не могу сказать, — заявляла она каждому журналисту, обратившемуся к ней, после чего начинала болтать без умолку.
Единственный положительный момент — для Дена Макклоя — заключался в том, что не только Майкл знал о встрече, которую Ден назначил мне у театра. Кати рассказала об этом в переполненном магазине, куда заскочила за свежим молоком, а затем распространялась на репетиции хора. Репетиция закончилась в половине девятого вечера, так что теоретически к без четверти девять о намеченной встрече могла знать половина Коттон-Гроува.
С другой стороны, репутации Дена очень вредило то, в каких красочных подробностях Кати описала ссоры, происходившие между двумя партнерами в последние месяцы. Судя по ее словам, их долгие отношения близились к концу. Похоже, я со своим легкомысленным замечанием насчет мужской менопаузы оказалась не так уж далека от правды. После того как Майклу стукнуло сорок, он зачастил в гей-клубы по всему Университетскому треугольнику. Первое время Ден старался не обращать внимание на непостоянство Майкла, однако в последнее время это часто приводило к буйным и желчным сценам.
Судьба приводит шерифа Дуайта Брайанта и его жену, судью Дебору Нотт, в маленький городок на Юге Соединенных Штатов, жители которого умеют хранить свою историю и тайны…
В порыве гнева гражданин Щегодубцев мог нанести смертельную рану собственной жене, но он вряд ли бы поднял руку на трёхлетнего сына и тем самым подверг его мучительной смерти. Никто не мог и предположить, что расследование данного преступления приведёт к весьма неожиданному результату.
Предать жену и детей ради любовницы, конечно, несложно. Проблема заключается в том, как жить дальше? Да и можно ли дальнейшее существование назвать полноценной, нормальной жизнью?…
Будущее Джимми Кьюсака, талантливого молодого финансиста и основателя преуспевающего хедж-фонда «Кьюсак Кэпитал», рисовалось безоблачным. Однако грянул финансовый кризис 2008 года, и его дело потерпело крах. Дошло до того, что Джимми нечем стало выплачивать ипотеку за свою нью-йоркскую квартиру. Чтобы вылезти из долговой ямы и обеспечить более-менее приличную жизнь своей семье, Кьюсак пошел на работу в хедж-фонд «ЛиУэлл Кэпитал». Поговаривали, что благодаря финансовому гению его управляющего клиенты фонда «никогда не теряют свои деньги».
Очнувшись на полу в луже крови, Роузи Руссо из Бронкса никак не могла вспомнить — как она оказалась на полу номера мотеля в Нью-Джерси в обнимку с мертвецом?
Действие романа происходит в нулевых или конце девяностых годов. В книге рассказывается о расследовании убийства известного московского ювелира и его жены. В связи с вступлением наследника в права наследства активизируются люди, считающие себя обделенными. Совершено еще два убийства. В центре всех событий каким-то образом оказывается соседка покойных – молодой врач Наталья Голицына. Расследование всех убийств – дело чести майора Пронина, который считает Наталью не причастной к преступлению. Параллельно в романе прослеживается несколько линий – быт отделения реанимации, ювелирное дело, воспоминания о прошедших годах и, конечно, любовь.
Егор Кремнев — специальный агент российской разведки. Во время секретного боевого задания в Аргентине, которое обещало быть простым и безопасным, он потерял всех своих товарищей.Но в его руках оказался секретарь беглого олигарха Соркина — Михаил Шеринг. У Шеринга есть секретные бумаги, за которыми охотится не только российская разведка, но и могущественный преступный синдикат Запада. Теперь Кремневу предстоит сложная задача — доставить Шеринга в Россию. Он намерен сделать это в одиночку, не прибегая к помощи коллег.
«Но-Пасаран» – не какая-нибудь глухая дыра, а крупный совхоз, и дела тут творятся серьезные. Не успел прибыть сюда из города новый участковый, отличник школы милиции Костя Аниськин, как здесь произошло загадочное убийство. Труп мужчины в кустах, да еще и с отгрызенным ухом. Ну, ухо, допустим, ясно кто откусил. А кто убил? Вдобавок в кустах объявился новый труп, на этот раз женский. И опять ухо… Костя – человек городской, здешних порядков не знает, но чует – дурят его деревенские, расследование буксует на месте.
То один, то другой монах из Ново-Араратского монастыря видит тень святого Василиска, основавшего Василисков скит. Братия обращается к Митрофанию, прося что-нибудь сделать. Преосвященный отправляет своего помощника на остров, на котором расположен монастырь, чтобы проверить слухи. Но после встречи с Василиском помощник архиерея попадает в больницу с острым расстройством психики. На остров направляется другой следователь…
«Провинцiальный детективъ» — новый литературный проект Б. Акунина о приключениях сестры Пелагии — удивительной женщины, которой следовало бы быть не монахиней, а сыщицей…Двоюродная тетка преосвященного Митрофания стремится закончить дело покойного мужа и вывести породу бульдогов — совершенно белых и с коричневым правым ухом. Но кто-то вознамерился извести лучших псов ее псарни, что, без сомнения, сведет ее в могилу. Преосвященный Митрофаний просит сестру Пелагию навестить тетку и выяснить, кому мешают бульдоги.
Роман «Пелагия и красный петух» завершает трилогию о приключениях непоседливой очкастой монахини, преосвященного Митрофания и губернского прокурора Матвея Бердичевского. На сей раз запутанная нить, которую разматывает сестра Пелагия, заводит ее слишком далеко — туда, откуда, быть может, и вовсе нет возврата…