Дочь - [5]

— У вас и постарше есть дети?

— Да, мы сейчас пойдем к старшим, — ответила Раиса Яковлевна.

Старшая группа! Ирина Андреевна, работая в школе, привыкла называть старшими учеников девятых и десятых классов. Мальчишки были выше ее ростом, говорили баском. А тут старшими оказались трехлетние малютки!

Дети одевались после дневного сна. Они сами надевали лифчики, штанишки, многие даже умели зашнуровать ботинки и только завязывать шнурки бежали к няне. С большим или меньшим успехом, но все застилали свои кроватки. И проделывалось это серьезно, с явным усердием.

Ирина Андреевна стала в сторонке, у окна. Раиса Яковлевна тихо, так, чтобы дети не могли услышать, сказала ей:

— Обратите внимание на девочку вон там, в самом углу. Она застегивает лифчик другой девчурке. Видите? Голубоглазая, с пышными волосами. Это Галя. Судьба ее трудная, как у всех наших детей, и девочка она нервная. Но очень способная, умная, хорошо поет, слух изумительный.

Галя сразу почувствовала, что о ней идет разговор. Она зарделась и спряталась за спину девочки, которой застегивала лифчик. А та, ничего не понимая, удивленно посмотрела на Галю, потом на незнакомую тетю. И тут Ирина Андреевна встретила взгляд больших темных грустных глаз. Быть может, эти глаза казались такими большими потому, что они украшали худое, бледное личико. Ирина Андреевна спросила Раису Яковлевну:

— А это что за девочка? Та, что рядом с Галей?

— Это Наташа, — ответила Раиса Яковлевна. — У нее есть родственники. Идемте, я вас познакомлю с Галей, и вы с ней поговорите.

Подойдя к девочкам, она сказала:

— Вот наша Галя.

Галя снова спряталась за спину своей подруги. Теперь застеснялась и Наташа. Она опустила глаза, и Ирина Андреевна заметила, что у нее необыкновенно длинные, красивые черные ресницы, отбрасывающие тень на худенькие, бледные щеки.

— Как тебя зовут? — спросила она девочку.

Та не ответила. Застенчивая улыбка открыла две белые полоски мелких ровных зубов.

— Ее зовут Наташа, — выручила свою подругу вдруг осмелевшая Галя.

Отстранив Наташу, Галя подошла к Ирине Андреевне и доверчиво прижалась к ней. Это ее тетя! Ведь недаром же Раиса Яковлевна сказала «вот наша Галя».

Время от времени в детских яслях появлялись незнакомые люди, и часто оказывалось, что именно здесь они находили своих сыновей и дочек. Дети с завистью смотрели на тех, кого мамы и папы (а папы бывали и военные!) увозили в большой, неведомый мир. Скорей бы уж и за ними за всеми приезжали родители! То, что родители приедут, в это все малыши безгранично верили. Так им говорили воспитатели, и так им хотелось. Поэтому, когда в доме появлялся незнакомый человек, у детей сразу возникал вопрос: «Чья это мама?», или: «Чей это папа?» Чтобы быстрее разрешить недоумение, они иногда прямо спрашивали:

— Ты чья мама? За кем приехала?

Каждый надеялся, что именно его-то и назовут. Если оказывалось, что папы и мамы «ничьи», всякий интерес к этим людям пропадал.

Галя тоже ждала свою маму. И сегодня, когда тетя Рая сказала «вот наша Галя», девочка сразу подумала, что, может быть, новая тетя — ее мама. Ей эта тетя в белой-пребелой блузке очень понравилась. Гале было очень хорошо, когда тетя своей ласковой рукой погладила ее по голове. А когда тетя так же погладила Наташу, Гале стало неприятно. Как жалко, что никто не спросил у тети, чья она мама!

Чья она мама? Ирина Андреевна и сама не могла бы ответить на этот вопрос. Она была в полном смятении. Галя девочка хорошая, умненькая. Но Ирина Андреевна поневоле думает о Наташе. Сердце сжимается, когда она смотрит на бледное, худенькое личико Наташи, на ее беспомощную фигурку в лифчике с болтающимися на резинках чулочками… Как хочется взять ее на руки, пригреть, уберечь от невзгод!..

Когда Ирина Андреевна вернулась в кабинет главного врача, она сказала Раисе Яковлевне:

— Пожалуйста, расскажите мне о Наташе. Где ее родители? Кто они? Запала мне в душу эта девочка!

Раиса Яковлевна нахмурилась. Она была недовольна тем, что ее любимица Галя не понравилась этой женщине, что придется долго доказывать, убеждать.

— У Наташи мать погибла, — ответила она, — но об отце мы не имеем никаких сведений.

— Ленинград освобожден уже несколько месяцев назад, — возразила Ирина Андреевна. — Неужели отец до сих пор не поинтересовался своей дочкой?

— Ну, а если он пропал без вести, вас это устроит? Если отец в плену и вернется через несколько лет, что вы будете делать? Вернете ему Наташу? Вы понимаете, какая это будет трагедия для вас, для вашего мужа, для девочки и ее отца? Надо серьезно относиться к этому делу. И послушайте меня, — потеплевшим голосом продолжала Раиса Яковлевна. — Наташа девочка замкнутая, болезненная, моторно отсталая. Ее принесли к нам умирающей от голода, и это не прошло бесследно. Она слабенькая, у нее диатез, два раза было воспаление легких. Галя крепче здоровьем, более развитая, общительная.

— Раиса Яковлевна! — перебила ее Ирина Андреевна. — Я сама педагог и понимаю, что пренебрегать советом педагога и врача нельзя. Но поймите меня правильно. Я хочу иметь не воспитанницу, а дочь! Я хочу стать не просто воспитательницей, а матерью. Галя хорошая, красивая, развитая. Но она не моя дочка. Я даже не могу вам толком объяснить почему. Не затронула она материнской струнки во мне. Видно, есть какие-то неизведанные стороны человеческой души. Вот Наташа — другое дело. Я не хочу думать, что уеду без нее из Ленинграда. Прошу вас, давайте посмотрим ее дело. Быть может, я сумею навести справки об отце. По крайней мере, я должна убедиться, что Наташу нельзя удочерить.