Добрый доктор - [59]
Я достал бумажник и помахал им в воздухе.
— Кто вы? — спросил молодой мужчина, мой переводчик.
— Меня зовут Фрэнк Элофф. Я врач. Я работаю в больнице, которая находится в городе.
Тут их озадаченные лица широко заулыбались. Вокруг загомонили. Больница! Поликлиника! И воспоминание об этом недавнем событии взбодрило их совсем так же, как коллектив больницы.
А я-то и забыл! Ну конечно же, все это было здесь. Я расслышал, как одна старуха, не знающая ни слова по-английски, с беззубой блаженной улыбкой произнесла: «Доктор Лоуренс, доктор Лоуренс».
Когда я отделался от деревенских и вернулся в больницу, груз, отягощавший мою душу, слегка сместился. Конечно, тосковал я именно по Марии, но боль от ее утраты распространилась на иные, смежные области жизни. Мне впервые показалось, что мои слова и поступки за последние несколько дней спровоцированы каким-то помрачением рассудка. И темный незнакомец в моей голове, на которого было так легко свалить вину за все, существовал вовсе не в отрыве от меня.
Так продолжалось весь этот длинный, знойный день до вечера. Лоуренс где-то шлялся, а я лежал на кровати, обливался потом и думал. Я сознавал, как ужасно виновен перед Марией. Всему причиной моя слепота. Я не умел ее ценить. Я поступил подло. И то, что я ей сделал — или не смог сделать для нее, ничем не отличалось в конечном итоге от того, что я натворил здесь, на этом самом месте. В больнице. В этой самой комнате.
Когда Лоуренс вернулся спустя много часов, было совсем темно. Все это время я даже не вставал с кровати. Включив свет, он изумленно уставился на меня:
— Что это вы делаете?
— Ничего.
— Почему без света? Вздремнули?
— Нет. Думал кое о чем.
— О чем же?
Ценой огромного усилия я спустил ноги на пол. Сел на кровати. На этом мои силы иссякли.
Лоуренс вытаращился на меня:
— Что вы?..
Все случившееся подступило комком к горлу, надавило изнутри на сомкнутые губы, но этот тяжелый ком было невозможно превратить в слова, и я промолчал. Слегка покачал головой.
Лоуренс улыбнулся мне. Его широкое лицо блестело, как медаль:
— Вы слишком много сидите тут в одиночестве, Фрэнк, у вас от этого депрессия.
— Лоуренс…
— Мне сейчас некогда. Приму по-быстрому душ и побегу — мы с Хорхе и Клаудией решили выпить. Хотите с нами?
— Нет.
Он отгородился от меня. Я хотел выплеснуть на него поток слов, наговорить как можно больше — в надежде, что какое-то из этих слов окажется правильным, снимет с меня грех, но он уже отвернулся, уже тянул на себя дверь ванной.
— Лоуренс.
— Ja? — Он замешкался, оглянулся, мотнул головой. — Да успокойтесь вы, Фрэнк, все это пустяки! — И закрылся в ванной.
Я сидел на кровати. Слышал, как вода, журча, утекает в слив. Но эта вода ничего не могла отмыть.
XV
Я кинулся ее разыскивать. Так я сказал себе, хотя вскоре все благородные побуждения вылетели у меня из головы. Об этих поисках у меня сохранились бессвязные, расплывчатые воспоминания, точно это был лишь сон. Я даже не уверен, когда приступил к ним — той же самой ночью или в одну из последующих. Но я помню, как сидел на своей кровати, как из ванной доносился шум воды — Лоуренс все не мог отмыться, — как горе пихало меня под ребра, толкало в нескольких направлениях сразу… И внезапно все понял.
Я вижу, как выезжаю на своей машине из города. Но память лжет: эта картина — лишь компиляция других моих ночных поездок по этой дороге. В действительности я пошел пешком. Почему? Ответ лежит на поверхности: машина, припаркованная где-либо на этом отрезке дороги, слишком бросалась бы в глаза. Итак, я быстро шагал по обочине, посыпанной гравием; воздух был теплый, недвижный; дорога шла лесом, городские огни за моей спиной вскоре исчезли из виду.
Воспоминания, в которых я уверен, начинаются лишь с того момента, когда я достиг левого ответвления дороги — места, мимо которого проезжал, не останавливаясь, уже несколько сот раз. Я имею в виду заросший бурьяном проселок, который вел через буш к старой военной базе. У меня сложился ритуал: там, где с дороги виднелась база, я всякий раз сбавлял скорость. Но на самой базе никогда еще не бывал. Даже не знаю, почему. Говорил себе: «Заброшенные, уродливые руины. Зачем попусту время тратить…» Истинная же причина была запрятана на дне моего подсознания. Я осознал ее, свернув на проселок. Мне вдруг померещилось, что я впервые переступил некую таинственную черту. Переступил через свой страх.
О Марии я больше не думал. Вообще ничего не шло на ум. Все мое внимание, подстегиваемое острой тревогой, было сосредоточено на тьме, атаковавшей меня со всех сторон. Деревья казались мне бдительными древними шпионами. Прямо у меня под ногами сквозь утоптанную землю прорастала трава. Ночь была точно увеличительное стекло, через которое за каждым моим движением следил исполинский глаз.
Проселок спустился в низину, к неглубокой речке, бегущей с журчанием по камням, и снова начал карабкаться в гору. На холме — хаотическое скопление деревьев. Лишь с определенной точки между листьями стало различимо внешнее ограждение базы. Тонкое, четко очерченное кружево проволоки, регулярно повторяющийся узор на фоне неба. Высокий столб, к которому раньше был прикреплен прожектор. Ныне он, покосившийся под тяжестью лиан, панибратски прислонился к дереву.
«Арктическое лето» – так озаглавил свой последний роман классик английской литературы XX века Эдвард Морган Форстер. В советское время на произведения Форстера был наложен негласный запрет, и лишь в последние годы российские читатели получили возможность в полной мере оценить незаурядный талант писателя. Два самых известных его романа – «Комната с видом на Арно» и «Говардс-Энд» – принесли ему всемирную славу и входят в авторитетные списки лучших романов столетия.Дэймон Гэлгут, сумевший глубоко проникнуться творчеством Форстера и разгадать его сложный внутренний мир, написал свое «Арктическое лето», взяв за основу один из самых интересных эпизодов биографии Форстера, связанный с жизнью на Востоке, итогом которого стал главный роман писателя «Путешествие в Индию».
Путешествия по миру — как символ пути к себе в поисках собственного «я».Страсть, желание — и невозможность их удовлетворить.Ярость, боль — и сострадание.Отношения со случайными попутчиками и незнакомцами, встреченными в пути, — как попытка понять самого себя, обозначить свое место в мире.В какой-то миг герою предстоит стать Ведомым.Потом — Любовником.И, наконец, Стражем.Все это удивительным образом изменит его жизнью…
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».
«Брик-лейн» — дебютный роман Моники Али, английской писательницы бангладешского происхождения (родилась в Дакке).Назнин, родившуюся в бангладешской деревне, выдают замуж за человека вдвое ее старше и увозят в Англию. В Лондоне она занимается тем, чего от нее ждут: ведет хозяйство и воспитывает детей, постоянно балансируя между убежденностью мужа в правильности традиционного мусульманского уклада и стремлением дочерей к современной европейской жизни. Это хрупкое равновесие нарушает Карим — молодой активист радикального движения «Бенгальские тигры».
Вернон Г. Литтл, тинейджер из провинциального техасского городка, становится случайным свидетелем массового убийства собственных одноклассников. Полиция сразу берет его в оборот: сперва именно как свидетеля, потом как возможного соучастника и в конце концов – как убийцу. Герой бежит в Мексику, где его ждет пальмовый рай и любимая девушка, а между тем на него вешают все новые и новые преступления.При некотором сходстве с повестью Дж. Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи» роман «Вернон Господи Литтл» – произведение трагикомическое: сюжетные штампы массовой беллетристики становятся под пером Ди Би Си Пьера питательной средой для умного и злого повествования о сегодняшнем мире, о методах манипуляции массовым сознанием, о грехах и слабостях современного человека.Для автора, Ди Би Си Пьера (р.
Лондонское предместье, начало 1940-х. Два мальчика играют в войну. Вообразив, что мать одного из них – немецкая шпионка, они начинают следить за каждым ее шагом. Однако невинная, казалось бы, детская игра неожиданно приобретает зловещий поворот… А через 60 лет эту историю – уже под другим углом зрения, с другим пониманием событий – вспоминает постаревший герой.Майкл Фрейн (р. 1933), известный английский писатель и драматург, переводчик пьес А. П. Чехова, демонстрирует в романе «Шпионы» незаурядное мастерство психологической нюансировки.
Иэн Макьюэн — один из авторов «правящего триумвирата» современной британской прозы (наряду с Джулианом Барнсом и Мартином Эмисом). Его «Амстердам» получил Букеровскую премию. Русский перевод романа стал интеллектуальным бестселлером, а работа Виктора Голышева была отмечена российской премией «Малый Букер», в первый и единственный раз присужденной именно за перевод. Двое друзей — преуспевающий главный редактор популярной ежедневной газеты и знаменитый композитор, работающий над «Симфонией тысячелетия», — заключают соглашение об эвтаназии: если один из них впадет в состояние беспамятства и перестанет себя контролировать, то другой обязуется его убить…