С первого взгляда на него я подумал: «Долго не выдюжит».
День клонился к вечеру. Я был на дежурстве. Внезапно на пороге ординаторской появился он — с чемоданом, одетый в белый халат поверх джинсов и коричневой рубашки. Молодой человек, ошарашенно озирающийся по сторонам, точно заблудился. «Не выдюжит», — заключил я. Дело не в его возрасте и не в поведении. Дело в выражении его лица.
Он произнес:
— Добрый день!.. Это и есть больница?
Голос у него был неожиданно низкий, плохо сочетавшийся с долговязой, тощей фигурой.
— Входите, — сказал я. — Поставьте чемодан.
Он вошел, но чемодан не поставил — наоборот, еще крепче вцепился в ручку. Оглядел розовые стены, незанятые стулья, пыльный письменный стол в углу, горшки с чахнущими цветами. И, очевидно, сделал вывод, что попал совсем не туда, куда направлялся. Мне стало его жаль.
— Фрэнк Элофф, — представился я.
— А я — Лоуренс Уотерс.
— Да-да, я знаю.
— Знаете!..
Казалось, его изумило, что мы ожидали его приезда. Однако он уже несколько дней бомбардировал нас факсами, извещая о прибытии.
— Будете жить в одной комнате со мной, — сказал я. — Пойдемте, я вас провожу.
Комната находилась в другом корпусе. Идти туда нужно было через лужок, примыкавший к автостоянке. Он не мог не заметить этого лужка, когда приехал, но, словно в первый раз, таращился на тропинку в высоком бурьяне, на растрепанные ветви деревьев, что нависали над ней, медленно роняя листья.
Мы прошли по длинному коридору. Вплоть до сегодняшнего дня я распоряжался своей комнатой единолично. Жил в ней один. Спал один. Шкаф, коврик, кровать, на одной стене — какая-то литография, на другой — зеркало. Зеленая кушетка, низкий журнальный столик под дерево, лампа… Стандартный набор. Все занятые комнаты — а их можно было пересчитать по пальцам — походили друг на друга, точно номера унылого и безликого отеля. Индивидуальность хозяина выражалась разве что в расстановке мебели, но за прожитые здесь годы я удосужился что-либо передвинуть лишь единожды — два дня назад, когда притащили вторую кровать. Добавлять я вообще ничего не добавлял. Никогда. Среди этой уродливой функциональной мебели, напрочь лишенной характерных черт, даже случайный лоскуток ткани показался бы откровением, выдающим всю подноготную жильца.
— Вот ваша кровать, располагайтесь, — сказал я. — В шкафу есть свободное место. Санузел за той дверью.
— Ага. Да. Хорошо, — говорил он, не выпуская из рук чемодана.
О том, что ко мне подселят соседа, я узнал лишь две недели назад. Доктор Нгема вызвала меня к себе и объявила о своем решении. Оно меня не обрадовало, но протестовать я не стал, а через несколько дней, вопреки собственным предубеждениям, даже смирился с предстоящим. «Авось не так все страшно, — думал я, — мы с соседом поладим, вместе будет веселее, он внесет в мою здешнюю жизнь приятное разнообразие». В общем, я предвкушал перемену не без спортивного интереса. Заранее позаботился, чтобы соседу было удобно: поставил его кровать у окна, постелил свежие простыни, освободил несколько полок в шкафу. И даже — большая редкость для меня — прибрался и подмел пол.
Но теперь, когда он оказался здесь, я оглядел все его глазами — и сразу увидел, что зря старался. Безотрадность и убожество. Да и Лоуренс Уотерс, если судить по первому впечатлению, ничем не напоминал того соседа, которого я себе навоображал. Сам не знаю, кого я ожидал увидеть, но явно не этого растерянного парня с бледным, похожим на оладью лицом, который наконец-то решился поставить свой чемодан на пол.
Он снял очки. Протер их рукавом. Снова надел. И усталым голосом проговорил:
— Не понимаю.
— Что?
— Все это так…
— Вы о больнице?
— Не только о больнице. Я хотел сказать… — Он повел рукой в сторону окна.
Он подразумевал то, что окружало больницу, весь город.
— Вы сами вызвались сюда поехать.
— Но я не знал, до какой степени… Почему так? — спросил он с внезапной горячностью. — Ничего не понимаю.
— Давайте отложим этот разговор. Я на дежурстве, мне нужно вернуться в ординаторскую.
— Я должен поговорить с доктором Нгемой, — выпалил он. — Она меня ждет.
— Не беспокойтесь. Завтра утром поговорите. Торопиться некуда.
— А что мне сейчас делать?
— Займитесь чем хотите. Распакуйте вещи. Осмотритесь. Если хотите, можете составить мне компанию. Часа через два меня сменят.
Я пошел в ординаторскую, оставив его в одиночестве — удрученного, ошарашенного. И неудивительно! Оказавшись здесь впервые, я испытал то же самое. Чувство, что все ожидания обмануты.
Думаешь, что едешь в современную больницу, где кипит работа, — пусть небольшую, пусть в глуши, но там, где жизнь не стоит на месте. Все-таки бывшая столица одного из хоумлендов. Что бы ты ни думал о политическом курсе, породившем эти города, ты ожидаешь увидеть оживленный административный центр, запруженный людьми. С автострады, ведущей к государственной границе, сворачиваешь на узкую дорогу — единственную, по которой сюда можно попасть. Но и это тебя не разочаровывает. Открылся вид на город: главная улица, центральная площадь с памятником и фонтаном, витрины, тротуары, уличные фонари, множество зданий. Чисто. Продуманная планировка. Неплохое местечко.
