Добрый доктор - [22]
— Naand, Lieutenant, — говорит комендант. — Jammer om te steur[5].
Я впервые вижу его вблизи. Впервые поднимаю голову и заглядываю ему в глаза. Голубые. Мертвенные. Он отнюдь не уродлив: бесстрастное симметричное лицо языческого идола, аккуратный купол черепа с коротко остриженными каштановыми волосами. Но опрятность все же не главная отличительная черта его облика. По уставу положено брить лицо от мочки уха до кончика носа. Он выполняет это положение устава буквально: выше этой линии на обеих скулах оставлено по клочку щетины.
Неужели такие люди бывают?
Он спрашивает:
— Is jy Engels of Afrikaans?[6]
— Англичанин, господин комендант.
Он переходит на английский. Никакого акцента. Тон ровный, дружеский.
— Лейтенант, окажите нам небольшую услугу. Вы ведь врач, ne?
— Так точно, господин комендант.
— Мы тут устроили небольшой допрос. Но наш друг немного переутомился. Говорит, ему трудно дышать. Не могли бы вы его осмотреть?
Я подхожу к человеку, распростертому на полу. С первого взгляда видно: над ним поработали основательно. Лицо распухшее, в синяках. Торс тоже. На шее какие-то рваные раны. Дыхание шумное, свистящее, на высоких нотах.
— Господин комендант, — говорю я. — Он в плохом состоянии.
— Хорошо, — слышится за моей спиной бесстрастный голос. — Он не прикидывается?
— Прикидывается? (Нелепый вопрос. Этот человек нуждается в срочной госпитализации, наложении швов, антисептической обработке ран и медицинском уходе.) Не понимаю.
Комендант терпеливо уточняет:
— Как он дышит, лейтенант? Трудно ли ему дышать?
Мне сложно сосредоточиться на проблеме дыхания, абстрагироваться от всех прочих травм и симптомов, но, прислушавшись, я моментально нахожу разгадку.
— Господин комендант, он не прикидывается. У него приступ астмы.
— Вы можете ему чем-то помочь?
— Попытаться могу. Понадобится вода.
— Gee vir hom water daar[7].
Кто-то приносит мне ведро, до половины заполненное водой. На поверхности плавает какая-то кровавая пена. Я действую вслепую, наблюдаю за самим собой со стороны, точно с другого конца длинного тоннеля. Споласкиваю лицо пленного водой, промываю раны, вытираю тряпкой грязь и кровь. От астмы это не поможет, но инстинкт подсказывает мне, что его нужно вымыть. Он начинает шевелиться и постанывать. Но свист в легких не прекращается. Я достаю из своего чемоданчика ингалятор.
Через минуту-две он начинает дышать ровнее.
— Daarsy[8], — говорит кто-то из военных.
— Uitstekend[9], — отзывается комендант. — Лейтенант, у меня к вам вопрос. Скажите мне как врач: сколько еще, по-вашему, он может выдержать?
Я разгибаю спину. Оборачиваюсь. Но не решаюсь встретиться с ним взглядом. В каморке душно, но меня бьет озноб.
— Господин комендант, — говорю я. — Он нуждается в медицинской помощи.
— Я вас не об этом спрашиваю. — В голосе звенит металл. — Я вас спрашиваю: выдержит ли он дальнейшее дознание?
— Недолго.
— Как долго?
— Господин комендант, если вы позволите, я окажу ему надлежащую помощь и полностью купирую приступ. Ему нужно делать инъекции кортизона.
— Надлежащую помощь… — хихикает кто-то из военных.
— Лейтенант, он при смерти?
— Сложно сказать. Если надавить на него слишком сильно…
— Значит, если мы будем осторожны…
Эти расспросы — полное безумие. Знак того, что мир вывернулся наизнанку. Врачи существуют для того, чтобы лечить. Не для того, чтобы потворствовать расчетливому разрушению тканей и нервов. Я силюсь что-то сказать, но чувствую на себе мертвенный взгляд коменданта. Тяжелый взгляд.
Повисает пауза. Я вспоминаю, кто я такой, где нахожусь, что от меня требуется. Человек на полу — враг. В любом случае ему не дожить до утра. Мне надо подумать о себе, позаботиться, чтобы не оказаться на его месте — в камере, голым, на полу. Не стать из врача пациентом, которого уже никто не вылечит.
— Нет, — говорю я. — В ближайшее время он не умрет.
— Спасибо, лейтенант. — Тон снова становится дружеским. — Когда вернется капитан, передайте ему от меня привет.
И вот я снова бреду во мраке, все больше удаляясь от камеры и от момента истины, который стал неподвижным центром для всего моего жизненного пути.
В госпитале меня дожидался Майк.
— Что ему понадобилось? Зачем он тебя вызвал?
— Ag[10], ерунда, — сказал я. — У него болела голова.
Через несколько дней моя совесть унялась. Я быстро научился затыкать ей рот:
«Это ничего бы не дало».
«У тебя не было выбора».
«Ты просто ответил на его вопрос».
Когда же меня перевели в другое место, в скучный гарнизон, где решительно ничего не происходило, я успокоился. Рассудил, что имел право на малодушие — в моем-то подневольном положении. Я больше не думал о том случае. Лишь иногда он всплывал в моей памяти сам собой, неожиданно, и я подпадал под его непостижимую, необъяснимую власть.
Так случилось и теперь. Казалось, кто-то проделал пальцем дыру в истертой ткани моего прошлого и смотрит на меня оттуда. Я испытал странное искушение тоже заглянуть в эту дыру. Увидеть себя с той стороны. Однако у меня не хватало духу. Да, я все-таки отыскал свой момент истины, свою точку отсчета. Но этот момент высветил то, чего я предпочел бы не помнить.
VII
Однажды ночью, вернувшись от Марии, я застал его сидящим на койке перед разложенной картой. Было далеко за полночь. Вся больница спала, лишь в приемном покое горел свет. Лоуренс, однако, был бодр и свеж.
Путешествия по миру — как символ пути к себе в поисках собственного «я».Страсть, желание — и невозможность их удовлетворить.Ярость, боль — и сострадание.Отношения со случайными попутчиками и незнакомцами, встреченными в пути, — как попытка понять самого себя, обозначить свое место в мире.В какой-то миг герою предстоит стать Ведомым.Потом — Любовником.И, наконец, Стражем.Все это удивительным образом изменит его жизнью…
«Арктическое лето» – так озаглавил свой последний роман классик английской литературы XX века Эдвард Морган Форстер. В советское время на произведения Форстера был наложен негласный запрет, и лишь в последние годы российские читатели получили возможность в полной мере оценить незаурядный талант писателя. Два самых известных его романа – «Комната с видом на Арно» и «Говардс-Энд» – принесли ему всемирную славу и входят в авторитетные списки лучших романов столетия.Дэймон Гэлгут, сумевший глубоко проникнуться творчеством Форстера и разгадать его сложный внутренний мир, написал свое «Арктическое лето», взяв за основу один из самых интересных эпизодов биографии Форстера, связанный с жизнью на Востоке, итогом которого стал главный роман писателя «Путешествие в Индию».
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Джорджи Ютленд под сорок, профессию медсестры и романтические мечты о родственной душе она променяла на тихую жизнь домохозяйки в рыбацком поселке на западном побережье Австралии. Ночи напролет, пока домашние спят, она сидит в Интернете и тихо спивается. Но внезапно в ее судьбу входит Лютер Фокс – браконьер, бывший музыкант, одинокая душа. Изгой.Действие этого романа с подлинно приключенческим сюжетом разворачивается на фоне удивительных пейзажей Австралии, жесткий реалистический стиль автора удачно подчеркивает драматизм повествования.Роман австралийского писателя Тима Уинтона (р.
Ник Гест, молодой человек из небогатой семьи, по приглашению своего университетского приятеля поселяется в его роскошном лондонском доме, в семье члена британского парламента. В Англии царят золотые 80-е, когда наркотики и продажный секс еще не связываются в сознании юных прожигателей жизни с проблемой СПИДа. Ник — ценитель музыки, живописи, словесности, — будучи человеком нетрадиционной сексуальной ориентации, погружается в водоворот опасных любовных приключений. Аристократический блеск и лицемерие, интеллектуальный снобизм и ханжество, нежные чувства и суровые правила социальной игры… Этот роман — о недосягаемости мечты, о хрупкости красоты в мире, где правит успех.В Великобритании литературные критики ценят Алана Холлингхерста (р.
Марк Хэддон — английский писатель, художник-иллюстратор и сценарист, автор более десятка детских книг. «Загадочное ночное убийство собаки», его первый роман для взрослых, вошел в лонг-лист премии Букера 2003 года, в том же году был удостоен престижной премии Уитбреда, а в 2004 году — Литературного приза Содружества.Рассказчик и главный герой романа — Кристофер Бун. Ему пятнадцать лет, и он страдает аутизмом. Он знает математику и совсем не знает людей. Он не выносит прикосновений к себе, ненавидит желтый и коричневый цвета и никогда не ходил дальше, чем до конца улицы, на которой живет.
Иэн Макьюэн — один из авторов «правящего триумвирата» современной британской прозы (наряду с Джулианом Барнсом и Мартином Эмисом). Его «Амстердам» получил Букеровскую премию. Русский перевод романа стал интеллектуальным бестселлером, а работа Виктора Голышева была отмечена российской премией «Малый Букер», в первый и единственный раз присужденной именно за перевод. Двое друзей — преуспевающий главный редактор популярной ежедневной газеты и знаменитый композитор, работающий над «Симфонией тысячелетия», — заключают соглашение об эвтаназии: если один из них впадет в состояние беспамятства и перестанет себя контролировать, то другой обязуется его убить…