Добрый деловой человек - [11]

Колонна снова вышла на ровное место. Снег летел косо. Он сыпал крупный и плотный, как град. Крупные градины молотили по брезентовой кабине трактора, точно пущенные пескоструйным аппаратом.

— Небо, — сказал Лысой, — посмотрите-ка, вон очищается.

Базанов посмотрел вперед и чуть направо. В серо-белой, низко висящей над головой мгле образовалось небольшое, кажущееся очень светлым окно. Оно растягивалось, углублялось. Выше появилась синь, а над нею клочок совсем белого облака, освещаемого сбоку золотыми лучами. И сразу стало видно, с какой силой и скоростью несет ветер над землей полные снегом тучи. Они мчались в несколько слоев, захлестывая и будто бы даже обгоняя друг друга. Окно уже затянулось, но вскоре, сразу в нескольких местах, стали возникать, открываться и закрываться светлые, голубые и освещенные солнцем проплешины.

— Что, кончается ураган? — спросил Лысой.

— Нет, повоюем еще, Василий Васильевич, — ответил Базанов. — Ветер прежний, не переменился, вот переменится — тогда.

И тут они увидели «газик». Он едва торчал из-под снежного сугроба. Колонна подходила, а — странно! — из «газика» никто не вылезал им навстречу, машина, по-видимому, была брошена людьми. Приблизившись, Глеб узнал: «газик» богинский. Где же начальник стройки, его шофер? Не случилось ли чего? Глеб выпрыгнул, подбежал к машине, рванул дверцу. Вначале ему действительно показалось, что внутри никого нет. Потом, присмотревшись, он увидел на заднем сиденье, в углу, под старым комбинезоном, протертым и рваным ковриком, кинутым поверх цветастого, из лоскутов, одеяла сжавшуюся в комок человеческую фигуру. Расшвыряв всю эту гору, Базанов принялся трясти шофера, средних лет тощего человека со впалыми щеками, которого начальник стройки взял к себе за поразительное спокойствие, прямо-таки олимпийскую невозмутимость и полное пренебрежение к спиртному.

Подошел Лысой и еще несколько водителей.

Шофер Богина проснулся наконец, широко зевнул и с недоумением и некоторой опаской даже оглядел обступивших его людей. Узнал Базанова, сказал, оправдываясь:

— Соснул я малость: угрелся.

— А начальник где — Богин?

— Ушел, — шофер опять зевнул.

— Алло, — Базанов потряс его, приказал строго: — Ну-ка проснись — говори толком. Что, когда, куда?

— У меня мост задний полетел. Засели на ночь глядя, а с собой три бутылки боржоми, а хлеба ни крошки. Диета! Мне-то хорошо даже, — шофер засунул руку в распахнутый ворот гимнастерки чуть ли не по локоть и с удовольствием поскреб себя под лопаткой. — А начальник, знамо, лютует.

— Так, — сказал Базанов, видя, что шофер настроился на долгий рассказ. — Куда ушел Богин?

— Сказал — в город.

— Когда?!

— Засветлело, он и пошел. Недавно.

— Когда недавно? Сейчас начало четвертого.

— Часов десять всего было.

— Ну ты, дядя, придавил! — сказал Лысой. — И начальника потерял. — И все заулыбались, кто-то хохотнул даже, хотя каждый понимал, что ситуация, в которую мог попасть начальник строительства, отнюдь не располагала к шуткам.

— По машинам! — крикнул Базанов. — И смотреть в оба, ребята! Думаю, за пять часов при такой погодке начальник недалеко ушел. Не заблудился бы. — И к шоферу: — Чего ж ты его одного отпустил?

— Я-то идти совсем неспособный, а его рази удержишь? Ему некогда: у него стройка, пошагал, как экскаватор, только голова мотается.

— Уволит он тебя. Как пить дать — уволит, — сказал один из шоферов.

— Виноват я, что задние мосты никудышные?

— И на это не посмотрит.

— Уволит — тебя посоветую ему нанять: место сахарное.

— Возьмите его на буксир, ребята! — сказал Глеб и снова крикнул: — По машинам!

Колонна тронулась.

— А с характером, видать, начальник стройки, — сказал Лысой уважительно.

— Хорошо, что с характером, — согласился Базанов. — Лишь бы догнать нам начальника засветло, не проскочить бы. А то поведет его влево или вправо — придется всей стройкой по пустыне искать. Самонадеянных, правда, пустыня любит, но тут уж как повезет…

Пройдя километров восемь, Базанов приказал перестроиться. Теперь машины и трактора двигались широким фронтом, на расстоянии видимости друг от друга. Это, конечно, замедляло их скорость. То одна, то другая машина начинала порой буксовать, трактора кидались на выручку, это задерживало всех, но зато, охватив довольно большое пространство степи, Базанов значительно увеличил шансы найти начальника строительства. Хорошо изучив пустыню, зная ее коварные повадки летом и зимой, осенью и весной, в холод и зной, в многоводье и безводье, Базанов понимал: если на пути в «город» они не подберут Богина, если он заблудился, его шансы пережить вьюжную ночь практически ничтожны, почти равны нулю. Глеб покривил душой, когда сказал Лысому, что пустыня любит самонадеянных. Это слово вырвалось у Глеба под влиянием настроения. «Смотри, Базанов, смотри лучше, — говорил он себе. — Где-то здесь бредет обессилевший уже человек. Его жизнь зависит от наших глаз, от нашего внимания».

Буран не унимался, хотя и ослабевал. Порывы шквального ветра стали реже, крупные хлопья снега падали плавно и не быстро, точно вата с театральных колосников во время спектакля. Заметно потеплело. И столь же заметно темнело. Машины и трактора переключили фары на дальний свет. Водители часто и без устали давили на сигналы. Базанов два раза пальнул из ракетницы — берег патроны, у него осталось их меньше десятка.