Добрые времена - [18]

— Ладно, покумекаем, — нехотя проговорил управляющий.

— Покумекайте. А ты, Стас, проследи.

«Газик» резко рванул с места, а бригада обступила управляющего, возбужденно галдя.

— Баню надо устроить. И постирушку. Так и обовшиветь недолго! В горы хорошо бы сходить. Отоспаться.

— Ладно, ладно, — слегка пятясь от наступающих на него ребят, сказал управляющий. — Завтра на отдых одна половина пойдет, послезавтра — другая. Но чтоб потом как следует работать.

— Урра! — прозвучало дружно в ответ.

Совет бригады удалился на совещание. Первым оттуда вышел Стас. Как истый руководитель, он старался выглядеть бесстрастным, однако в его голосе прорывались нотки радостного волнения.

— Завтра на отдых пойдет младшая часть бригады. Вечером будет баня для ребят. На следующий день пойдут старшие и вечером — баня для девчат.

— С вениками? — захохотал Михаил.

— Конечно, вон березы вокруг сколько! — сказал рассудительный Василий.

— А что если нам продлить выходной? — предложил вдруг Ромка.

— Как это? — заинтересовался Светик. — Еще и со старшими прогулять?

— Нет, наоборот. Было же предложение идти в горы?

— Ну?

— Так пойти не завтра с утра, а сегодня — с ночевкой.

— Ух ты, — восхитился Михаил. — Это идея. Костерчик сделаем...

— Нет, не надо, — завозражал Светик. — Лучше мы на парах как следует отоспимся. Даванем часиков до двенадцати, а там посмотрим.

— Эх ты, соня! Так можно все на свете проспать, — стыдил его Михаил.

— Я в общем-то, как все, — начал сдаваться Светик. — А остальные пойдут?

— Конечно, пойдут.

— А девчонки?

— В первых рядах.

— Ну, тогда — ладно!

Сразу после ужина начали деятельно собираться. Старшекурсники с нескрываемой завистью смотрели на веселую суету.

— Каждый берет одеяло и кружку, — командовал Стас. — Мишка, за тобой соль и спички. Я возьму картошку. Запечем.

— Все ясно, только одно непонятно, — ехидно сказал Евгений.

— Чего? — приостановился пробегавший мимо Ромка.

— Где вы тут гору найдете? Предгорья Саян, насколько мне известно, километрах в пятнадцати.

— А, ерунда! Важна идея. А что касается горы, так полезем сюда. — Ромка указал на ближайшую сойку, окрашенную солнцем в розовый цвет.

Неожиданно он натолкнулся на Иру.

— А ты чего не собираешься?

— Куда?

— Как куда? В поход.

— Я же дежурная завтра по кухне. Со мной Алка должна дежурить, но я ее отпустила с вами. Справлюсь одна.

Ромка чуть не выронил кружку. Он все эти дни пристально наблюдал за девушкой. Ему показалось, что Ира избегает Стаса. А теперь в поход не идет. Дежурство, он уверен, лишь формальный повод. Всегда можно с кем-нибудь поменяться.

«Неожиданно» Ромка почувствовал сильную боль в ноге. Такую сильную, что как он ни пытался сдержаться, из груди вырвался глухой стон.

— Ромочка, что с тобой? — тут же подскочила отзывчивая Натэллочка, уже одетая в модный туристский костюмчик.

— Растер, — простонал Ромка.

Он действительно еще днем патер попавшей в кеду землей пальцы правой ноги и слегка прихрамывал. Поэтому все поверили.

— Ну-ка покажи, — деловито сказала Натэллочка.

Пальцы покраснели и припухли.

— Надо смазать мазью Вишневского и перевязать, — решила она.

Вскоре нога напоминала спеленатого младенца. К этому времени собрались все участники похода.

— Идти сможешь? — допытывался Светик. Он, кажется, единственный что-то заподозрил.

— Я постараюсь, — пытаясь героически улыбнуться, вновь простонал Ромка.

— Ни в коем случае. Полный покой. Иначе возможен операбельный исход, — авторитетным голосом врача сказала Натэллочка.

Слово «операбельный» всех добило. Звучало почти как «летальный».

— Значит, не можешь? — строго спросил Стас.

Ромка грустно пожал плечами:

— Сам вот затеял, и на тебе.

Стас, уже не слушая, обратился к остальным.

— Тогда поживее. Надо засветло добраться до сопки, набрать дров, а то ночи холодные, околеем. Пошли, ребята.

Неожиданно забастовал Светик. Скинув рюкзак, он решительно сказал:

— И я не пойду. Нельзя же ему одному оставаться. Может, за врачом придется сбегать. И вообще... хоть высплюсь наконец!

Они грустно помахали вслед уходящим.

Стас забренчал на гитаре маршевую песенку, и вскоре из конца деревни, прерываемое лаем собак, доносилось «Мама, я хочу домой».

— Пошли, старик, спать.

...Он проснулся от солнечного зайчика, щекотавшего ему нос. Резко сел на нарах. Везде пусто.

— Проспал?

Но тут же услышал заливистый храп Светика, увидел его по-прежнему идеальный пробор и вдруг вспомнил: сегодня выходной и там, на кухне, — Ира, Ирочка. Они будут вдвоем весь день.

С крыльца Ромка увидел идиллическую картину: посреди двора, покрытого шелковистой травой-муравой, стояла Ира — босиком, в закатанных по колено спортивных брюках — и кормила хлебными крошками кур, гусей, воробьев. Чуть поодаль, умильно поглядывая на нее, лежали две черно-белые лохматые собаки. Видно, им тоже кое-что перепало.

— Проснулись, сударь? — услышал он мелодичный голосок. — Молочка парного не хотите?

— Изволь, матушка, — охотно входя в роль старосветского помещика, согласился Ромка.

— А что это вы, сударь, так развыпендривались?

— Выходной, матушка.

Ромка действительно надел белую рубашку и шорты. Светлые волосы, за время поездки отросшие до плеч, делали его похожим на славянского воина. Сладко потянувшись каждой мышцей своего крупного тела, он прошлепал на кухню, лениво отмахиваясь от налетевшего гусака. Взяв большой, в ладонь шириной, кусок мягкого серого хлеба и кружку с молоком, вновь вышел на солнышко.