Добрые книжки - [92]
Ответов на свои вопросы, как и благодарности за сотенку, Алексей Николаевич не получил, но чудесным образом сумел обратить на себя внимание самого Рамзана Кадырова, рассерженно скинувшего послание у себя на страницах в соцсетях. Подавляя у своих подписчиков и читателей эмоционально-волевой дефект при помощи коварно-ласковых и гневных слов, Рамзан Ахеджакович развивал настроение боевое, настроение залихватское:
Увы наше тебе и ах, Алексей Николаевич! все вы тут на Руси не люди, а олени, а бабы ваши русские — совсем не бабы, а бабарабы!.. Я не понимаю, как вы можете всё это терпеть, не понимаю, отчего и кому станет хорошо от вашего всепрощения — я только сижу здесь и понимаю, что народ, который ведёт себя как закомплексованная малолетняя прошмандовка обречён на непонимание. Где законы и декларации о приравнивании евролиберализма к фашизму? Где уголовная ответственность для граждан ЕС за любую форму правозащитной и другой некоммерческой деятельности на территории Российской Федерации? Почему вы не сжигаете здание высшей школы экономики им. Гайдара также, как укронацики сожгли Дом Профсоюзов в Одессе? Где запрет гражданам США въезжать на территорию России под страхом смертной казни?.. А если всего этого нет, а если всему этому вы противопоставляете так называемые акты всепрощения, то грех вам обижаться на международный терроризм, который не хочет, чтоб вами правила кэгэбэшная лысая проститутка, якобы православная и якобы русская. Когда вы станете такими злыми, какими вас хочет увидеть весь мир? Когда сбросите ядерную бомбу на Киев, Брюссель и Нью-Йорк?.. Тогда бы не было со стороны Запада никаких антироссийских резолюций и санкций, тогда бы они на коленях умоляли понять их и простить. А так вы просто трепачи и проститутки, и будете дальше терпеть этот путиноидный режим, пока не сдохните!..
На всякий случай, Алексей Николаевич выслал сотенку и Рамзану Кадырову.
Ещё одно интересное письмо получил Алексей Николаевич во время посещения Новгородского историко-архитектурного музея-заповедника, тщательно его оберегал от посторонних глаз, и оно по сей день хранится в архивах нашей семьи. Алексей Николаевич ни с кем не делился подробностями получения письма. Остаётся только уповать на чудо, что дотошные исследователи заинтересуются этим вопросом, и ещё одной нераскрытой тайной в истории нашей страны станет меньше.
А вот загадочность нижеследующих посланий, кажется, навсегда пребудет в исследовательском тупике, ибо не подвластна ни логической параболе времени, ни проработке сверхсовершенного человеческого разума. Алексей Николаевич получал эти коротенькие письма в течение недели, по одному посланию в день, в конвертах без обратного адреса и печатей.
*
чёт блять все уже поняли, что блять срать надо, чёт хитрые все стали
как кто-то на работу идёт нахуй, так кому-то сразу гадить надо
кароче блядь кароч, ну вы меня поняли
*
сами блять хитрые стали, а подкупают жлобьё
пока другие работают, чтоб мне гадить
*
гадят у меня под дверью
*
блять кароче блять, нужно что-то делать
бошки резать короче
*
ну а кароче если вы со мной так, то я так
это терпеть я не могу, я буду индепендентом заниматься
*
всем похуй похоже на меня, все решили насрать на меня
кароче я всё понял, всё понятно с вами
*
как же я заебато пёрну тебе под одеяло, когда ты спать будешь, накрою тебя и ты сдохнешь как фашист ебучий от передоза серной кислоты
кароче ты меня понял
!
Итак, повторюсь, мой любезный друг и читатель, время эпической романтики и умственной своеобразности осталось далеко позади, мы уже не пишем друг другу мечтательных посланий и трудночитаемых писем, заполненных хвастливыми альковными переживаниями. Мы отделываемся друг от друга печатным бормотанием в соцсетях, беспредметной болтовнёй по телефону, слегка прибулькивающей на нецензурных выражениях. Сколь же велико было удивление Алексея Николаевича, когда он обнаружил в своём покоцанном почтовом ящике странную, даже отчасти пугающую, но и вызывающую умиление, записку. Внимательно-угрюмой прописью на бумажке было выцарапано следующее:
«Здравствуйте, меня зовут Дитя Солнца, отец мой Абаддон, мать мне Тексистекатль, но вы меня не знаете. Я уже умер, и было это 20 сен 1971 года, но простым смертным мне быть не суждено. Природа во всех своих обличиях не терпит пустоты, и всякий мир не может быть исчерпываемым без нужды, и вот вместо меня родился кто-то другой. Я очень не люблю того, кто родился вместо меня, и хочу его найти, чтоб убить. Когда я его убью, и он тогда умрёт, тогда я опять рожусь и буду жив. Таково будет чудо, о котором я вам говорю, и вам с этим осознанием грядущего жить.»
Алексей Николаевич перевернул бумажку с запиской на другую сторону и обнаружил там ещё несколько полезных слов, занесённых рукой уже более лаконичной и женственной: «Павлик, сыночка, купи хлеба! Отцу денег не давай, пропьёт!» Алексей Николаевич произнёс многозначительное ага, поскольку не много Павликов имел удовольствие знать, и этот Павлик несомненно являлся хорошо известным Павликом. Алексей Николаевич решил, что такое дело нельзя пускать на самотёк, что ребёнок может заиграться в чудеса трансформации личности, получить заряд шизофрении и пуститься во все тяжкие. Ребёнка нужно было спасать.
Можно ли стать богом? Алан – успешный сценарист популярных реалити-шоу. С просьбой написать шоу с их участием к нему обращаются неожиданные заказчики – российские олигархи. Зачем им это? И что за таинственный, волшебный город, известный только спецслужбам, ищут в Поволжье войска Новороссии, объявившей войну России? Действительно ли в этом месте уже много десятилетий ведутся секретные эксперименты, обещающие бессмертие? И почему все, что пишет Алан, сбывается? Пласты масштабной картины недалекого будущего связывает судьба одной женщины, решившей, что у нее нет судьбы и что она – хозяйка своего мира.
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).
Сэм Дюшан, сочинитель шпионских романов, вдохновленный бессмертным шедевром Сервантеса, придумывает своего Дон Кихота – пожилого торговца Кишота, настоящего фаната телевидения, влюбленного в телезвезду. Вместе со своим (воображаемым) сыном Санчо Кишот пускается в полное авантюр странствие по Америке, чтобы доказать, что он достоин благосклонности своей возлюбленной. А его создатель, переживающий экзистенциальный кризис среднего возраста, проходит собственные испытания.
Судьба иногда готовит человеку странные испытания: ребенок, чей отец отбывает срок на зоне, носит фамилию Блаженный. 1986 год — после Средней Азии его отправляют в Афганистан. И судьба святого приобретает новые прочтения в жизни обыкновенного русского паренька. Дар прозрения дается только взамен грядущих больших потерь. Угадаешь ли ты в сослуживце заклятого врага, пока вы оба боретесь за жизнь и стоите по одну сторону фронта? Способна ли любовь женщины вылечить раны, нанесенные войной? Счастливые финалы возможны и в наше время. Такой пронзительной истории о любви и смерти еще не знала русская проза!
В романе «Крепость» известного отечественного писателя и философа, Владимира Кантора жизнь изображается в ее трагедийной реальности. Поэтому любой поступок человека здесь поверяется высшей ответственностью — ответственностью судьбы. «Коротенький обрывок рода - два-три звена», как писал Блок, позволяет понять движение времени. «Если бы в нашей стране существовала живая литературная критика и естественно и свободно выражалось общественное мнение, этот роман вызвал бы бурю: и хулы, и хвалы. ... С жестокой беспощадностью, позволительной только искусству, автор романа всматривается в человека - в его интимных, низменных и высоких поступках и переживаниях.
Повесть известной писательницы Нины Платоновой «Я детству сказал до свиданья» рассказывает о Саше Булатове — трудном подростке из неблагополучной семьи, волею обстоятельств оказавшемся в исправительно-трудовой колонии. Написанная в несколько необычной манере, она привлекает внимание своей исповедальной формой, пронизана верой в человека — творца своей судьбы. Книга адресуется юношеству.