Добрые книжки - [49]

— Молоток у меня. — сообщил Алексей Николаевич. — Можете кидать гвозди.

Вот с гвоздями было трудней, поскольку их незначительный вес и отсутствие аэродинамики не позволяли взлетать высоко и метко. Лишь один из пятнадцати гвоздей умудрился достичь ягодичной мышцы Алексея Николаевича, в которую с радостью и засел, пока пальцы Алексея Николаевича его оттуда не изъяли, оставив после себя дырку в штанах.

— Так у нас дело не пойдёт. — задумался Дмитрий Романович. — Это слишком не рентабельный процесс.

— В каком смысле?

— В смысле банальной эффективности. Этак вы тут до самого вечера на дереве просидите и будете гвозди из задницы выковыривать. А у нас ещё скворечников около десятка.

Затем Дмитрий Романович быстренько добежал до своей машины, вытащил из багажника пустую бутылку из-под вермута, наполнил её гвоздями и вернулся к осине.

— Я вот что придумал. — показал он бутылку другу, с интересом наблюдающему за ним сверху. — Лучшей аэродинамики, чем у простой винной бутылки, я ещё не встречал. Я уверен, что вы её с лёгкостью поймаете.

— Да? — прикинулся маразматиком Алексей Николаевич, соображая, что бутылка из-под вермута, забитая гвоздями, способна вдарить по затылку крепче любого молотка. — Вы всегда были человеком концептуально-насыщенным и идеологически ангажированным, мне приходится верить вам на слово.

— Будьте всё-таки на чеку, то есть, я хочу сказать: бдите! — попросил Дмитрий Романович и швырнул бутылку, стараясь угодить точно в руку Алексея Николаевича.

— Бдю! — воскликнул Алексей Николаевич и сумел схватить бутылку за горло с первого раза.

Головой Алексей Николаевич по-прежнему упирался в скворечник, ногами обхватывал ствол осины, левой рукой одновременно держал молоток и ветку, а правой подносил бутылку из-под вермута ко рту, но не для того, что испить из неё насущной влаги (которой там не было ни глоточка), а для того, чтоб заполнить рот гвоздями. Затем опустевшая бутылка вернулась на землю, а гвозди торчали изо рта Алексея Николаевича с абсолютно боевой готовностью.

— Вы уже настроены к тому, чтоб приколотить скворечник к берёзе? — спросил Дмитрий Романович.

— Кохыны!! — промычал Алексей Николаевич.

— Чего-чего? — не понял Дмитрий Романович.

— Кохыны!! — повторил Алексей Николаевич.

— А ну да: к осине! — поправился Дмитрий Романович. — Но вы точно готовы?

— Ыгы. — промычал Алексей Николаевич и принялся ловко приколачивать скворечник к вздрагивающему дереву, выказывая своё решительное мастерство столяра, граничащие с цирковой фартовостью.

Очень скоро работа была выполнена, и мастер спустился вниз, где его поджидали дружеские объятия и восторги.

— Мы с вами делаем важное дело, Алексей Николаевич! — счастливо изливался Дмитрий Романович. — Бедная пташка, возвратившаяся на родину из странствий по чужим негостеприимным землям, ищет себе приюта в каких-то дуплах и щелях, в которых обитать способны только неприхотливые дятлы или совы с филинами, а вдруг находит чудесный домик, сколоченный добрыми людьми, и благодарно поёт им свои весенние песни!!

И тут же на ветке осины невесть откуда оказался маленький шустрый скворец. Он озабоченно и даже импрессионистки-ворчливо попрыгал на жёрдочке, осматривая предполагаемый домик для летнего отдыха, щебетнул что-то изрядно беспокойное и улетел прочь.

— Не хочет паскуда жить в нашем домике, рыло воротит. — обиделся Алексей Николаевич. — Я себе коленки ободрал, пока тут лазал, и штаны порвал — а он привередничает.

— Глупая птица, что с неё взять. — проводил скворца неприветливым взором Дмитрий Романович. — Впрочем, я догадываюсь в чём тут дело и подозреваю, что наш скворечник ему как раз угодил, а вот само дерево решительно не понравилось. Какие-то ветки с листочками вокруг, какие-то насекомые постоянно солнышко затемняют, а скворцу хочется жить при полном ощущении светлого праздника. Он рождён для песни и гармонии. Какая же может быть песня в потёмках?

— И что же вы предлагаете? Все ветки на дереве перерубать?

Дмитрий Романович покачал головой и тревожно осмотрел местность.

— Посмотрите, Алексей Николаевич! какой-то шутник обтесал бревно и в землю вкопал в виде столба! — вдруг воскликнул он, указывая на дальний край оврага. — А вон ещё одно бревно, и ещё одно — целый десяток. Уж не был ли здесь фантазёр, мечтающий насажать брёвен, чтоб они пустили корни?..

— Ошибаетесь, Дмитрий Романович, это старинные телеграфные столбы. — пригляделся Алексей Николаевич. — Я даже представить не могу, каким чудом они сохранились.

— Да им должно быть по сто лет.

— Не меньше.

— И я почему-то уверен, Алексей Николаевич, что скворечники, приколоченные именно к этим столбам, вызовут у скворцов непреодолимое влечение.

— Да?

— Несомненно, да.

Алексей Николаевич с явным неодобрением подковылял до первого столба и осмотрел его шероховатую, но по-старинке тщательно обработанную поверхность. Столб оказался, как принято было говорить сто лет тому назад, без сучка и задоринки!..

— Интересно, как же я заберусь по этому столбу на самый верх, если на столбе не растут ветки? — поинтересовался он. — Руками мне за что цепляться?..

Дмитрий Романович столь же внимательно, как и Алексей Николаевич, осмотрел столб и призадумался.