Добрые друзья - [2]

Кепки эти пять минут назад покинули стадион футбольного клуба «Браддерсфорд юнайтед» (любимую команду здесь ласково величают «Юнайтами»): тридцать пять тысяч мужчин и мальчиков только что посмотрели их игру с «Болтон уондерерс». Откровенно говоря, большей части болельщиков здесь быть не должно. Сопоставив данные статистики с жалкими доходами местных жителей («Как прожить — верней, не умереть — на тридцать пять шиллингов в неделю»), вы легко догадаетесь, что эти люди не могут позволить себе плату за вход. Один шиллинг — изрядная сумма, когда половина фабрик работает три дня в неделю, а другие и вовсе простаивают. Даже самый сведущий экономист подивился бы, откуда у горожан взялось столько шиллингов. Живи этот экономист в Браддерсфорде, он бы все равно не узнал, откуда они берутся, но совершенно точно понял бы, зачем их наскребают. Сказать, что жители Браддерсфорда отдают последний шиллинг ради игры двадцати двух наймитов, — все равно что обозвать скрипку деревяшкой со струнами, а «Гамлета» — бумагомарательством. За шиллинг «Браддерсфорд Юнайтед» явят вашему взору Искусство и Борьбу, сделают вас остроумным критиком, который метко судит о ярких моментах игры и способен оценить удачный пас, острый прорыв, молниеносный удар и вынос мяча защитником или вратарем. Вы уже не просто человек, а болельщик: у вас захватывает дух, когда мяч летит в ворота вашей команды, вы ликуете, когда нападающий мчится прямиком к воротам гостей, воспаряете духом, сникаете, торжествуете и сокрушаетесь, следя за илиадами и одиссеями футбольного мяча. Мало того, вас принимают в члены нового общества, где на полтора часа все становятся друг другу братьями, ибо вы не просто сбежали от лязгающих шестеренок опостылевшей жизни, от работы, жалованья, квартплаты, пособий по безработице, больничных, недовольных жен, хворающих детей, злых начальников и ленивых рабочих, а сбежали вместе со всеми соседями и приятелями, и теперь вы заодно с доброй половиной города: вопите, смеетесь, колотите друг друга по спине и снисходительно роняете замечания, будто король мира. А всего только и надо, что протиснуться через турникет в совершенно новый и великолепный мир, раздираемый Борьбой и осиянный Искусством. Вам обеспечен недельный запас увлекательнейших тем для разговора, который стоит куда больше шиллинга. Человеку, пропустившему последний домашний матч «Юнайтов», следует входить в светскую жизнь Браддерсфорда на цыпочках.

Среди волны матерчатых кепок можно заметить одну необычную. Она не серая и не зеленая, а грязно-коричневая. В отличие от многих других, она не велика своему обладателю, а, скорее, чуть маловата, хоть он и сдвинул ее на затылок, будто ему жарко, — впрочем, так и есть. Эта кепка, а равно и голова, которой она давно уже не служит украшением, принадлежат жителю Браддерсфорда, ярому поклоннику «Юнайтов» по имени Ишшия Окройд. Своим необычным библейским именем он обязан отцу, долговязому цеховому мастеру, который делил свободное время между грехом и покаянием, то есть между пивной «Крэйвен Армс» и первометодистской часовней Лейн-Энда, где в день рождения второго сына услышал стих из Первой книги Паралипоменон: «Сыновья Озиила: первый Миха и второй Ишшия»[5]. Однако близкие и друзья зовут Окройда «Джессом». Он рабочий, крепко сбит, ростом чуть ниже среднего, не красив и не безобразен: нос картошкой, некогда густые усы поредели и поседели, а голубые глаза смотрят на мир хоть и благожелательно, но с намеком на удивление или недовольство (или на то и другое разом). Ему под пятьдесят, последние двадцать лет он живет в тени двух больших фабрик — такие районы здесь называют «фабричный двор» — по адресу Огден-стрит, 51. Вся округа знает его как тихого и порядочного человека. Сейчас он возвращается с матча домой, к субботнему чаю, который в его иерархии предпочтений уступает разве что воскресному ужину. Мистер Окройд сотни раз преодолевал этот путь — от стадиона до дома, — но сегодняшняя суббота в конце сентября для него особенная (хотя сам он об этом пока не догадывается). Мы застали мистера Окройда на пороге великих событий: Судьба и Случай готовят ему западню. Прямо у него под носом заманчиво болтается конец веревочки. Давайте же посмотрим, что будет с ним дальше.

II

Неспешно шагая по Манчестер-роуд в плотном окружении соболельщиков, мистер Окройд поймал себя на думах о тщете жизни. Он вдруг пал духом, что вообще-то случалось с ним крайне редко. Возможно, причина заключалась в его физическом состоянии: он был потный, пыльный и усталый, с утра отработал смену на фабрике, пообедал в спешке, потом примчался на стадион и с тех пор ни разу не присел. Манчестер-роуд еще никогда не казалась такой тесной и душной; в толпе было не продохнуть. А что за матч! Мистер Окройд впервые пожалел, что пошел. Ни одного гола. Ни с той, ни с другой стороны. Даже гол в ворота «Юнайтов» немного оживил бы обстановку и встряхнул игроков. Первый тайм не порадовал: браддерсфордцы все бегали перед воротами «Уондерерс», да так и не забили — безобразие, а не футбол. Второй тайм принес сплошное разочарование: обе стороны почем зря пинали мяч — детская возня, право слово… Таким безрадостным думам мистер Окройд предавался, шагая в толпе по Манчестер-роуд, а ярдов через триста, когда людей вокруг стало поменьше, даже высказал их вслух: к нему обернулся старый знакомый, которого он ненароком пихнул в спину.