Она легла на покрывало, он улегся рядом, одетый.
– Расскажи, что случилось, – прошептал он. – Я теперь с тобой, но что стряслось?
– Понимаешь, Ханс-Петер... я приношу несчастье... смерть.
– Что ты такое говоришь?
– В понедельник приходил полицейский. Это его слова. С теми, кто связан с тобой, что-то случается, сказал он, ох, Ханс-Петер, мне так страшно. Если это правда, то вдруг и с тобой что-нибудь произойдет!
Она чувствовала его губы на своей шее, слышала, как дыхание его участилось, ощутила, как он напрягся.
– Зачем к тебе полицейский приходил?
– Мужчина, с которым я встречалась, Натан, я тебе про него говорила, он исчез в джунглях. Мы его так и не нашли. Нам пришлось уехать... это было... ужасно. А потом... когда мы собирались возвращаться домой, в Швецию, какой-то сумасшедший вломился в номер, где я жила еще с одной девушкой из экспедиции... он ее зарезал, и... она умерла сразу, да ты наверняка об этом в газетах читал. А сейчас, сейчас пропала моя школьная подруга, она приходила меня навестить в субботу... а домой не вернулась, здесь была полиция, искала. Я так разозлилась, когда этот полицейский так сказал, а теперь... теперь я больше не знаю... потому что во вторник я привезла домой мачеху, она старая и парализованная, живет в доме престарелых, вот я и хотела ее немного порадовать, домой привезти...
– Не рассказывай, если не хочешь.
– А она посидела-посидела и вдруг умерла. Мы были в подвале, я смотрела, как птица летает, и вдруг... Флора умерла.
– Милая моя Жюстина!
Она уткнулась в его синий свитер и заплакала.
– Уходи, если хочешь. Я тебя пойму.
– Все это просто ужасные совпадения. Ты ни в чем не виновата, дурочка.
– А почему полицейский так сказал?
– Да глупость он сморозил. Но мы же знаем, что он не прав, верно?
– Да...
Он взял клетчатый плед и накрыл их обоих.
– Ты ведь вечером не уйдешь на работу?
– Нет, Жюстина, я с тобой, я останусь здесь.
Он гладил ее по голове, целовал шею, уши.
– Ты ведь не исчезнешь?
– Прости, Жюстина, прости меня, я должен был дозвониться. Но отец такой потерянный, я всегда был для них опорой в жизни.
* * *
Они немного полежали, прижавшись друг к другу. Он обнимал ее, такой тяжелый, такой живой. Она чувствовала, как к ней возвращается покой, словно все было сном, сном наяву.
– У тебя есть носовой платок? – прошептала она.
Он порылся в кармане и вытащил скомканную бумажную салфетку.
– Она чистая, – шепнул он. – Хотя и выглядит так себе.
– Я тебе верю, – ответила она и высморкалась.
Потом ее руки скользнули к его худым, мускулистым бедрам.
– Ханс-Петер, – произнесла она, словно хотела вдохнуть его имя в комнату.
