Добровольный узник. История человека, отправившегося в Аушвиц - [15]
Когда 12 августа началась облава, Витольд все еще колебался. Эсэсовцы и полиция установили КПП на главных улицах в центре города и хватали мужчин призывного возраста. «Естественно, они не особенно церемонились, — отмечал мемуарист Людвиг Ландау. — Выставив штыки, немцы останавливали трамваи, они угрожали пустить штыки в ход, если кто-то попытается сбежать; по-видимому, двое были убиты при попытке бегства, одного закололи штыком, второго застрелили». За день арестовали более полутора тысяч человек. Витольд держал свои мысли при себе. «Он сидел молча, размышляя об этом, и я не донимала его расспросами», — вспоминала Элеонора[103].
Несколько дней спустя Ян сообщил Витольду последние новости. Подтвердились слухи о том, что Деринг и Сурмацкий в Аушвице. «Ты упустил прекрасную возможность», — язвительно заметил Ян[104].
Ответ Витольда не задокументирован, но известие о том, что его товарищи в этом лагере, могло стать решающим фактором, убедившим его отбросить страхи и согласиться на задание. С Дерингом он дружил еще с советско-польской войны, а Сурмацкий был его земляком из Лидского района[105].
Витольд сказал Яну, что готов стать добровольцем. Следующая облава, когда он планировал сдаться, ожидалась в Жолибоже через несколько недель. Витольд начал тщательно готовиться к предстоящему аресту. Командование своим подразделением и деятельность по вербовке он переложил на товарищей. Витольд решил не рассказывать Марии о своем задании. Если ее схватит гестапо, для нее будет лучше ничего не знать о нем. Марии было известно лишь то, что его выбрали для важной миссии и что он снова поставил родину выше семьи[106].
Витольд и Марек. Ок. 1940 года.
Предоставлено семьей Пилецких
Восемнадцатого сентября Витольд сложил вещи в рюкзак и отправился в квартиру Элеоноры. Немцы, скорее всего, совершат рейд по кварталу утром. За ужином все чувствовали себя так, будто это последняя трапеза перед казнью. Витольд старался сохранять самообладание. Когда малыша Марека уложили спать в соседней комнате, Витольд еще раз обошел всю квартиру и проверил, не осталось ли где-нибудь компрометирующих документов[107].
Элеонора и Витольд за работой. Ок. 1940 года.
Предоставлено Мареком Островским
Они с Элеонорой снова проговорили план действий. Если Витольд доберется до лагеря, Элеонора станет их с Яном связной, а Ян будет передавать все собранные Витольдом разведданные руководству подполья. Элеонора будет первой, к кому придет гестапо, если его разоблачат. Элеонора понимала, насколько сильно рискует. Однако она выглядела совершенно невозмутимой. Ее решимость успокоила Витольда, и он уснул на диване в гостиной. Он рассчитывал, что имя Томаша Серафиньского, под которым он планировал находиться в лагере, обеспечит его семье безопасность[108].
Ранним утром 19 сентября Витольд проснулся и оделся. Ему не пришлось долго ждать: вскоре послышался грохот приближавшихся грузовиков. Через несколько минут раздался стук в дверь. Элеонора открыла. В коридоре стоял сторож дома, Ян Киляньский, напряженный и испуганный. Он сообщил, что пришли немцы[109].
«Спасибо, Ян», — сказал Витольд[110].
Он зашел в спальню Элеоноры и Марека. Мальчик стоял в кроватке с широко раскрытыми глазами. С улицы донесся стук и лающие немецкие выкрики. Витольд увидел, что плюшевый мишка Марека упал и лежит на полу. Витольд поднял мишку и протянул игрушку мальчику. Малыш был напуган, но знал, что плакать нельзя. Дверь в подъезд с треском распахнулась, по бетонным ступенькам застучали шаги, послышались крики[111].
Киляньский снова появился в дверях.
«Они уже здесь. Это твой последний шанс».
«Спасибо, Ян», — повторил Витольд, и сторож исчез.
Затем раздался стук в дверь, и в квартиру ворвался солдат, размахивая оружием. «Встать, встать!» — крикнул он, но Витольд уже надел куртку и спокойно подошел к нему. «Сообщи, что приказ выполнен», — прошептал Витольд Элеоноре.
На лестничной клетке толпились солдаты и полицейские в штатском. Витольда и других задержанных вывели на улицу. Светало. Витольд узнал среди арестованных своего долговязого соседа Славека Шпаковского. Арестованных было около сотни или даже больше. Некоторые были с сумками и в пальто, будто собрались в командировку, а некоторые — босиком и в пижамах[112].
Закончив обыски, немцы повели арестованных на площадь Вильсона, расположенную примерно в восьмистах метрах. Там наряд проверил документы. Фабричных рабочих и железнодорожников отпустили, а остальным приказали лезть в крытые кузова грузовиков. Витольд вместе с другими задержанными забрался внутрь, и двигатели заурчали[113].
Глава 3. Прибытие
Грузовики остановились возле конюшни, где в крытом манеже Витольда зарегистрировали. У него отобрали ценные вещи, а затем приказали лечь на утрамбованную землю вместе с тысячей других заключенных. Двое суток их держали в таком положении, за это время несколько человек были освобождены или отобраны для работы в Германии. Утром 21 сентября их снова погрузили в машины и отвезли на железнодорожную станцию, где стояли товарные вагоны. В один из вагонов втиснули Витольда и с ним еще шестьдесят человек. Немцы не давали ни еды, ни воды. Они оставили всего одно ведро для отправления естественных нужд — его содержимое вскоре вылилось на покрытый известью пол. Окружавшие Витольда люди безучастно наблюдали за происходящим. От медленного движения поезда и теплого, зловонного воздуха многих укачало, и они уснули на полу, повалившись друг на друга. Несколько человек смотрели в щели в стенах вагона, пытаясь понять, куда их везут
