Добродетельная куртизанка - [5]

— Мисс Келлавей?

Люссиль медленно раскрыла глаза, полагая, что голос ей приснился. И увидела не далее как в трех дюймах от себя мужское лицо, состоящее как бы из одних углов, но с прямой твердой линией чувственного рта. С трудом оторвав от него взгляд, она увидела темно-карие с золотинками глаза, разглядывавшие ее пристально и холодно. Посетитель, опиравшийся на спинку ее кресла, выпрямился, и Люссиль наконец-то смогла перевести дыхание. С ужасом она обнаружила, что плечо обворожительного розового платья — самого скромного в гардеробе Сюзанны — сползло, открыв верхнюю часть ее груди, которую незнакомец рассматривал безо всякого стеснения.

— Мисс Келлавей? — повторил он с деланной любезностью. — Мы с вами уже встречались, не помните? Я Николас, граф Сигрейв, а, следовательно, — в его голосе зазвучала ирония, — ваш, так сказать, хозяин.

Люссиль сразу его узнала. Та же высокая фигура в безукоризненной одежде, те же задумчивые темные глаза, мигом пробудившие вулкан в ее груди, тот же голос. Он, к счастью, ее не узнал, да и как узнать, он ведь уверен, что перед ним Сюзанна. О Боже! — ужаснулась она, — Сигрейв принимает ее за Сюзанну! Надо немедленно открыть ему глаза! Но у него был такой суровый, отчужденный вид, что мужество изменило Люссиль. Да и стоит ли открывать истину? Скорее всего, если ей удастся от него избавиться, он больше не нагрянет.

— Лорд Сигрейв! Прошу прошения, но ваш визит — словно снег на голову. Как любезно с вашей стороны, что вы приехали. Закусите с дороги? Бокал вина, быть может?

Сигрейв продолжал изучать ее холодным, оценивающим взглядом.

— Нет, благодарю вас, я приехал не со светским визитом, мисс Сигрейв. — Он подошел к камину и повернулся к нему спиной. — Что это вас вдруг потянуло в деревню, мисс Келлавей? Чем вас прельстил этот дом? Который к тому же не является вашей собственностью; как вы, наверное, знаете, я вправе в любой момент расторгнуть аренду.

— Неужели?! — воскликнула она как можно беззаботнее. — Как вы понимаете, милорд, всеми деловыми вопросами занимаются мои адвокаты. Но вы, надеюсь, не станете меня выселять?

— Я надеюсь, что вы сами поймете свою ошибку, мисс Сигрейв, — произнес он с изысканной вежливостью. — По зрелом размышлении вы увидите, что дом вам не подходит. Да и Диллингем далеко не то, что вам нужно.

Угрозы в его тоне не было, но ей стало ясно — он хочет ее запугать.

— Что вы имеете в виду, милорд? — спросила она самым невинным тоном, изображая полную наивность. — Дом прекрасный, а окрестности и деревня — просто прелесть!

— Прелесть-то прелесть, мисс Келлавей, но навряд ли вам понравится тут жить. Местный народ, как и подобает сельским жителям, нетерпим и дерзок. Вы очень скоро убедитесь, что они не в восторге от появления райской птички среди деревенских воробушков. Никак в толк не возьму — с чего это вам понадобилось прятаться в такой глуши? Спасаетесь от кредиторов? Или хотите внезапным бегством разжечь страсть охладевшего поклонника?

Вмиг позабыв о разыгрываемом ею спектакле, возмущенная Люссиль с гневом вскричала:

— Надеюсь, вы не ждете от меня ответа, сэр! — но тут же спохватилась: надо вести себя осторожнее. Вот, например, лежит томик Вальтера Скотта на подоконнике, а Сюзанна книг не читает и у себя в доме их не держит. Знает ли об этом Сигрейв? Ах да, он что-то спрашивал. Но что? — Вы что-то сказали, милорд?

— Вы не кажетесь мне женщиной, способной стойко выносить бойкот окружающих, мисс Келлавей. К вам не будут ходить, с вами не станут разговаривать.

— Как воинственно вы настроены, милорд! Неужели для вас этот домишко имеет такое значение? Или у вас есть более серьезные основания желать моего отъезда?

— Да, мадам, и вы отлично знаете, что мною руководит. Мне безразлично, как вы зарабатываете деньги, я вам не судья. Но вы мне не нравитесь, — проговорил он сквозь зубы. — Вы не райская птичка, а хищный ястреб.

— Сожалею, сэр, что невольно причинила вам беспокойство, но…

— Невольно! Ничего невольного в вашем решении претендовать на дом не было. Так знайте, мадам: я не пожалею сил, чтобы сделать ваше пребывание в Дилингеме невыносимым.

Он с грохотом захлопнул за собой дверь, и Люссиль, проводив его взглядом, в отчаянии обхватила голову руками. Ну почему, почему она не рассказала ему всю правду, пока у нее была такая возможность? Ведь пытаться обмануть такого человека, как Сигрейв, — чистое безумие!

Сигрейв! Он слегка прикоснулся к ее плечу, желая вывести из дремы, и кровь в ней забурлила. От одного его взгляда она вмиг потеряла рассудок, столь необходимый ей при беседе с ним. И никакая научная теория не сумеет объяснить, почему в его присутствии ею овладело такое волнение, что она даже перестала дышать! А то, что он говорил о местных жителях… И тут ей вспомнилось, что, когда она в Сюзанниной карете въехала на территорию Дилингема, за ней гурьбой бежали ребятишки, а взрослые, стоя по краям дороги, провожали ее враждебными взглядами.

Раздался стук, в двери возникла голова миссис Эйплтон, служанки, которую в помощь сестре оставила Сюзанна.

— Прошу прощения, — произнесла она, — я пыталась задержать лорда, сказала, что вы никого не принимаете, но он и слушать не стал.