Добердо - [81]

«Откуда кровь?» — думаю я и на секунду забываю даже свое имя. Лантош бледен, глаза его сверкают, как у безумного, губы что-то бормочут, но я не слышу что. Левой рукой отмахивается от меня. Я с озлоблением схватил его за гимнастерку на груди. Капитан валится на меня и стонет:

— Что ты делаешь? Что ты делаешь?

— Ты удовлетворен?

Я хочу кричать, но нет голоса, из груди вырывается только свистящий шепот. Подымаю руку с револьвером и два раза стреляю в лицо отшатнувшегося капитана. Кто-то сзади хватает меня и вырывает из рук револьвер.

— Ах, это вы, Хусар? Это вы? Слыхали? Видели? Конец, Хусар, понимаете, всему конец.

Обессиленный, я падаю.

— Господин лейтенант, что вы сделали, господин лейтенант! — повторяет, подымая меня, Хусар. — Господин лейтенант, — кричит он мне прямо в ухо, — вы застрелили господина капитана!

Хусар оставляет меня и бежит к капитану. Ноги Лантоша дергаются, он еще жив.

— Застрелил, да, застрелил. Бежать хотел, мерзавец, дезертировать. Всех застрелю, всем пущу пулю в лоб. Дайте их сюда!

Грудь сжимает, как в тисках. Прислонился к стене, из носа и изо рта хлынула кровь. Чувствую, что теряю последние силы. По телу пробежал холод, я упал, сильно ударившись головой о камень. Глотаю кровь, во рту солоноватый, железистый вкус. Открываю глаза. Хусар возится около капитана. Наконец-то я наказал этого мерзавца.

Хусар встал, подбежал ко мне, поднял с земли, сунул револьвер в кобуру, потряс за плечо.

— Господин лейтенант, — говорит он, задыхаясь, — стойте здесь, я сейчас вернусь.

Прислонил меня к стене. Голова моя трещит от боли, но силы начинают возвращаться. Кровотечение из носа прекратилось. Что там делает Хусар со спичками? Что-то зажигает, потом мчится ко мне, хватает за пояс, и мы бежим, тяжелыми, спотыкающимися шагами. Завернули за угол. Сзади слышен звук сильного взрыва.

— Что такое?

— Подождите, господин лейтенант, я сейчас.

Хусар скрылся.

«Бросил меня», — думаю я равнодушно. Но через две минуты капрал возвращается. В руках у него моя палка.

— Все в порядке, господин лейтенант. От капитана не осталось и пыли. Будьте покойны, трех килограммов динамита достаточно на одного человека.

— Хусар!

— Идемте вперед, господин лейтенант. Вы слышите, что там творится?

Впереди слышен беспорядочный грохот орудий. О, какой жалкой и бессильной кажется теперь пушечная канонада, заставлявшая когда-то нас сжиматься от страха.

— Откуда стреляют?

— Палят и наши и итальянцы. Очевидно, идет битва. Доберемся хоть до штаба батальона.

— А батальон, Хусар?

— Батальон, господин лейтенант? Батальон ведь был там, наверху.

— Был… Идем! Вперед, Хусар, вперед! Я хочу увидеть лейтенанта Кенеза.

Теперь я шагаю твердо и решительно, ярость придает мне силы.

Хочу видеть лейтенанта Кенеза… в бога его душу… И его призову к ответу, и его уложу на месте. Мерзавец!

Навстречу нам бежит группа людей, Хусар остановился, всмотрелся и закричал:

— Гаал! Гаал! Сюда!

— Гаал?!

Передо мною стоит Гаал… Кирай… Торма… Остальных не вижу. Кто-то протискивается вперед. Дядя Андраш! Хомок ощупывает меня. На спине его мой офицерский ранец, под мышкой… под мышкой зеленый бювар Арнольда.

— Откуда вы это взяли, Хомок? — спрашиваю я с застывшим сердцем.

— Господин Чутора принес час тому назад, — сказал дядя Андраш, передавая мне бювар. Смотрю на потертый сафьяновый переплет, прикасаюсь к нему.

— Ну, Гаал? — поднимаю глаза на взводного.

— Свершилось, господин лейтенант, — грустно отвечает бледный Гаал.

— Где Чутора? — крикнул я.

— Господин Чутора передал это и вернулся туда. — Дядя Хомок махнул в сторону Монте-дей-Сэй-Бузи.

Ко мне подошел Торма и взял за руку.

— Ты весь в крови, господин лейтенант.

— Да, — говорю я, — да, в крови.

Сзади кто-то крикнул:

— Итальянцы, итальянцы!

Все встрепенулись. Первая мысль у людей — бежать.

— Стой! — закричал я и поднял руку. — Инструменты долой! Примкнуть штыки! Быстро!

Инструменты с грохотом сыплются на землю. Слышен лязг стали. Артиллерия впереди меняет огонь, наши стреляют шрапнелью.

— Хусар!

— Так точно, господин лейтенант.

— Есть у вас еще одна кассета?

— Нет, господин лейтенант, — смущенно ответил Хусар.

— Ну, и так обойдемся. А теперь повернуть в ходы сообщения и вперед! Торма пойдет налево, я — направо, Гаал останется в ходах сообщения.

Все двинулись. Я вырвался из хода сообщения. Там, впереди, среди камней двигались люди. Я вынул револьвер.

— За мной! За мной! — и завернул вправо, откуда приближались темные фигуры.

Рубикон

Многие думают, что Элла моя невеста. Она здесь всего третий день и уже успела всех обворожить. Мы еще ни о чем не говорили. Очевидно, Элла ждет, чтобы я начал первый.

Эллу известили по моей просьбе. Ей послали короткое официальное извещение о том, что обер-лейтенант доктор Арнольд Шик в одном из последних боев на тридцать девятом участке нашего фронта пал смертью храбрых, а лейтенант Тибор Матраи с сильной контузией и ранением в плечо лежит в госпитале Сан-Петер и просит навестить его.

Уполномоченный Красного Креста, знаменитый венский адвокат, спросил меня:

— Фрейлейн — ваша невеста?

— Да, — коротко ответил я, не желая вдаваться в объяснения с этим ловко окопавшимся в тылу типом. А вообще доктор Изидор Керн — очень милый и любезный человек. Он взял на себя хлопоты известить Эллу немедленно, минуя военную цензуру. Ведь извещение пойдет за границу, что, конечно, весьма осложняет дело. Но ввиду того, что речь идет о господине лейтенанте… возможно, что это удастся.