До завтра, товарищи - [94]

— Смотри, сказал он, направляя свет на знак, — он хорошо виден.

— Послушай, друг, я его не видел, — нетерпеливо произнес Афонсу, пожимая плечами.

Фиалью посветил фонариком на землю вокруг столба.

— Ты погряз во лжи по уши, — сказал Фиалью, когда они вместе пошли оттуда. — Ошибки порождают новые ошибки, обман порождает обман. Для чего эта басня со спичками? Ты истратил коробок спичек, а на земле ни одной… Сначала ты не пошел посмотреть знак — ты поленился. Затем ты решил выгородить себя, пусть даже беда и падет на товарищей.

Афонсу надо было что-то сказать. Но что?

— Это не единственная твоя ошибка, — продолжал Фиалью. — Это очередная ошибка. Ты почти никогда не прислушиваешься к указаниям, которые тебе дают. Цепь ошибок и обманов — вот твоя жизнь сегодня. Во всем, товарищ. Даже с тем несчастным кизилом. Ты недооценил бдительность партии. Смотри, какую ситуацию ты создал. Я видел сегодня Важа, и он рассказал о твоем посещении своей семьи. (Сердце Афонсу прерывисто забилось.) Это преступление против партии, товарищ. Полиция прилагает бешеные усилия для поимки нас. А ты играешь безопасностью и свободой товарищей, работой нашего аппарата. И все из-за своей прихоти и сентиментальных переживаний. Ты понимаешь или нет, что действуешь как мальчишка? А если понимаешь — тогда ты дешевый франт.

Фиалью на минуту замолчал. Пауза была невыносимей для Афонсу, чем все слова товарища.

— Не знаю, как решит партия, — продолжил Фиалью. — Мне бы не хотелось, чтобы тебя исключили. Если ты коммунист, то должен извлечь из этого урон. Если не извлечешь, тогда ты просто навозный червяк.

Шаги Афонсу замедлились. Посмотрев на него, Фиалью заметил, что он плачет, но продолжал сурово отчитывать товарища.

11

Жозе Сагарра встретился с товарищем из Баррозы в тени старой оливы. Тот ел бульон из котелка, зажатого между колен, ел с такой жадностью, что, только закончив, заметил взгляд товарища, обращенный на котелок.

Он кашлянул, развернул сверток с козьим сыром и собирался отрезать себе кусок, но остановился, подумав, что Сагарра, должно быть, голоден, ведь он все время на ногах: со встречи на встречу. Снова кашлянув, товарищ из Баррозы отрезал Сагарре половину сыра и хлеба и протянул бутылку вина.

— Все стало ужасно дорогим, — сказал он, когда с прочими вопросами было покончено. — Сала нет, трески нет, сыр только по праздникам. Встаешь из-за стола таким же голодным, как и до обеда.

Сагарра знал это и поэтому всегда стеснялся, когда товарищи угощали его. Но мало кто угощал. Редко кто на коротких встречах интересовался, не голоден ли он. Дома он больше не ел, возвращался ночью и уходил перед рассветом, избегая объяснений и уговоров брата поесть.

Наверняка Сагарра свалился бы в придорожную канаву в голодном обмороке, не вспомни он о бобах. Он теперь заходил на бобовое поле, набивая карманы, а иногда и шляпу, и шел дальше, на ходу совершая завтрак, обед и ужин. Одну неделю он только бобами и питался. За эту неделю он проделал огромную работу: обошел весь район, поговорил со всеми товарищами, познакомился с комиссиями площадей, заложил основы партийных ячеек еще в восьми деревнях.

Одно беспокоило: частые полицейские патрули. Товарищи рассказывали о шпиках, которые разъезжали на машинах, а иногда нагло стояли на дорогах, разглядывая проходящих крестьян.

Сагарра сначала не замечал ничего подозрительного, но через пару дней наткнулся на автомобиль, стоящий на дороге. В нем сидело несколько человек. Один из них, потягиваясь, вышел из машины и загородил Сагарре путь, внимательно всмотрелся в его лицо и сел обратно в машину.

«Чепуха! — подумал Сагарра. — Как они могли узнать?»

Пройдя некоторое расстояние, он обернулся — автомобиль стоял на месте. Через несколько километров он обернулся вновь — автомобиль удалялся.

Жозе Сагарра свернул в поля.

12

В понедельник он пошел наниматься на работу. Как и всех, его приняли по самым высоким за последние годы ставкам. Это была победа комиссии площади.

По деревенской улице разгуливал какой-то незнакомец и внимательно приглядывался к крестьянам. Сагарре показалось, что именно этот человек несколько дней назад рассматривал его в лицо.

Следующие три дня Сагарра работал в поле и, возвращаясь домой, не замечал ничего подозрительного. Но поздно вечером в среду, когда он шел на свидание с Важем, на перекрестке стояла машина с потушенными фарами.

Он сказал об этом Важу. Тот достал из кармана листок бумаги и при свете спички записал номер машины.

Сагарра сообщил о появлении подозрительных типов, о достигнутом повышении зарплаты, об успехах партийной организации. Важ, в свою очередь, сообщил, что решение о переходе Сагарры в подполье еще не пришло.

На обратном пути Сагарра у того же перекрестка заметил автомобиль. В машине никого не было.

Как только он вошел в дом, в дверь постучали. На вопрос золовки ответил мужской голос. Сагарра побежал к черному входу, приоткрыл дверь и увидел, как кто-то входит через калитку во двор. Молниеносно Сагарра перепрыгнул через каменный забор. В тот момент, когда он прыгал в соседний двор, раздался выстрел. «Ничего себе!» — подумал Сагарра, побежал быстрее и перемахнул еще через один забор.