До завтра, товарищи - [17]

Афонсу с жадностью слушал эти слова. До сих пор он думал, что недоволен уходом Марии в подполье только он один: ему нравилась Мария, он нравился ей, а новая ее жизнь таила опасность окончательной разлуки. Но, в конце концов, он больше чем кто-либо другой содействовал этому. Убеждал, что на нелегальных квартирах должны работать твердые и отважные женщины. Именно он передал Важу слова Марии, что она готова выполнить опасное задание. Да, это он шаг за шагом подготовил событие, которого меньше всего желал: отъезд Марии, возможно, навсегда. Он понимал, что к этому в какой-то мере привело тщеславное сознание, что ты любим такой девушкой. И то, что в течение некоторого времени он считал ее уверения в преданности партийному делу лишь словами и не больше. Потом, когда увидел, что товарищи ловят его на слове, он хотел отступить, оттягивая разговор с Марией и надеясь, что Мария тоже отступит. Но нет. Он с удивлением убедился, что Мария спокойно приняла известие. С тех пор как Мария вступила в партию, между ними началось что-то вроде соревнования в преданности делу. Активная деятельность Афонсу во многом зависела от желания вырасти в глазах Марии. А в деятельности Марии он видел желание понравиться ему, Афонсу. Похоже, Мария победила в этом соревновании.

В воскресенье, во время долгого и грустного разговора, она взяла его за галстук и сказала:

— Что ты, дружок? Что значат наши проблемы по сравнению с задачами партии? Ну не злись, сделай довольное лицо.

И он, член районного комитета, наставник Марии, сожалел, что она непоколебима перед близкой разлукой.

Маркиш нашел сейчас политический аргумент, направленный против отъезда Марии, аргумент, о котором Афонсу и не догадался бы, хотя этот аргумент мог быть очень веским как для Марии, так и для товарищей «наверху».

— Причина в том, — продолжал Маркиш, — что руководят секторами люди недостаточно подготовленные. Центральный Комитет высоко, очень высоко (эта фраза превратилась в любимое выражение Маркиша). Невозможно найти правильное решение без хорошего знания обстановки. В данном случае Мария нужна здесь, движение работниц на джутовой фабрике может потерпеть провал. С другой стороны, Мария очень хорошая девушка, преисполненная желания работать в подполье, но хотеть и мочь — это разные вещи. Нашей организации наносится ущерб, а товарищи из руководства, вместо того чтобы облегчить трудности, создают нам новые.

Все это казалось Афонсу настолько ясным и логичным, что он еще раз признал превосходство Маркиша и подумал: в некоторых вещах Маркиш разбирается лучше, чем товарищи в центре. Даже в вопросе о комиссиях батраков ему казалось (и он продолжал так думать), что прав Маркиш, а не Жозе Сагарра, Важ и руководство партии. В случае с Марией Маркиш снова открыл ему глаза. «Мы очень стараемся казаться серьезными, — оправдывался Афонсу, — слишком боимся, что возобладают личные интересы». Ошибка, большая ошибка, что он не посоветовался с Маркишем, не выслушал его мнения, хоть Важ и сказал, что это дело не для обсуждения в районном комитете.

Теперь слишком поздно. Важ уже поговорил с Марией, и было решено, что Важ или Рамуш приедут за ней. Афонсу с болью ждал этого дня. Расстроенный, он потерял интерес ко всему. В конторе хозяин стал обращать внимание на небрежность в его работе. Он стал забывчив и пропускал встречи. Почти не ел. Дома отец смотрел на него косо, мать следила за каждым движением и, видя, что горечь на душе у сына связана с политической деятельностью, нежно говорила ему:

— Оставь их, сынок, они не заслуживают твоих страданий.

Афонсу спрашивал себя, как могла она разгадать, что делается в его душе.

2

Если бы парней спросили, красива ли Мария, они бы растерялись. Если бы спросили, нравится ли она им, все, без сомнения, сказали бы «да». Одним больше, другим меньше, одним за это, другим за то, но все парни, которые знали Марию, были увлечены ею. То ли плавная походка их соблазняла, то ли стройные ноги? Или глаза, черные с поволокой, с пушистыми ресницами? Может быть, певучий, выразительный голос, который, казалось, не просил, но всегда командовал? Или ее детские манеры, например, хватать за кончик галстука или воротника и говорить:

— Нет, дружок, ты не прав. Если мы будем заботиться только о себе, кто будет заниматься долами? Ты сделаешь это завтра, правда?

Впервые Афонсу осознал свой интерес к Марии во время инцидента с Ижину, низкорослым вспыльчивым человеком с бледной кожей и сальными волосами. Тот возглавлял местную оппозицию и за это несколько раз был арестован. Он и сам точно не знал, каковы его взгляды, но хорошо отзывался о Советском Союзе и плохо — о диктатуре пролетариата, хорошо — об иностранных коммунистах и плохо — о португальских. Когда рабочие и партия начали завоевывать влияние в округе, Ижину стал говорить, что он уже стар, и уже не осталось настоящих людей, нынешние занимаются ерундой, и сам сосредоточил свою деятельность у дверей книжного магазина, где с записной книжкой в руках проводил целые вечера, окруженный несколькими поклонниками. Однажды, увидев проходящих мимо Марию, Афонсу и Маркиша, он сказал своей группе: