— Этих пяти не хватит.
Сагарре стало ясно, что тот не слушал его, а с самого начала разговора думал о чем-то своем.
Сагарра не понял сразу, что хотел сказать этот крестьянин, однако Зе Кавалинью, несомненно, все понял: речь шла о пяти экземплярах газеты, которые у Сагарры затребовали в прошлый раз. Теперь этого количества не хватало, так как бородатый крестьянин нашел новых читателей.
Они договорились, что устроят собрание в Алдейе ду Мату через восемь дней, и Сагарра остался наедине с Зе Кавалинью. «Ну как, не предупреждал я тебя, что это ребята подходящие?» — всем своим видом словно говорил железнодорожник.
— Как здесь идут дела? — спросил Сагарра.
— Здесь? — Кавалинью кашлянул, помешкал. — Здесь, брат, другое дело. Да, совсем другое дело.
И помолчал, как бы наслаждаясь нетерпением товарища, прежде чем сообщить ему хорошие новости. А рассказать ему было о чем. Год назад во всей округе был только один коммунист — он сам. Теперь же здесь была сильная ячейка, в которой, помимо прочих товарищей, было трое железнодорожников.
Скоро должен был прийти поезд, на котором уезжал Сагарра. Шли вдвоем по насыпи от лачуги до вокзала. Пожимая на прощание руку товарища, Зе Кавалинью спросил Сагарру:
— Ты видишься с Мануэлом Рату?
— Да. — И, так как Кавалинью продолжал держать его руку в своей, добавил: — Ты хочешь что-то ему передать?
— Да нет, ничего… — И Кавалинью выпустил его руку.
Из-под лохматых бровей, подернутых сединой, глаза его снова засветились озорством.
«Да, ты не знаешь, что бы я хотел сказать Мануэлу, не знаешь, — словно говорили они — А тебе я не скажу».
Послышался веселый свисток паровоза. Сагарра кинулся покупать билет, а Зе Кавалинью поднялся на платформу. Подошел поезд, Сагарра вошел в вагон, а Кавалинью долго стоял и смотрел вслед уходящему составу. Иногда он покашливал, легонько кивая головой, словно соглашаясь с какими-то потаенными мыслями.