До завтра, товарищи - [117]

Афонсу прочел удивление на лице Белы и ее матери; мальчик смотрел на него с восхищенным одобрением; Мария думала о чем-то, а лицо Паулу выражало некоторое сомнение — уж слишком неожиданным и экзальтированным был этот порыв. Потом Афонсу встретился взглядом с Лизетой: поправляя белокурые волосы, она улыбалась.

7

Несмотря на жестокие удары, обрушившиеся на ее организации, партия не перестала существовать. Паулу хорошо помнил, что говорил ему Важ о плотнике Маркише, когда Мария уехала из города и ушла в подполье. А Маркиш сказал тогда, что с уходом Марии партийная организация на джутовой фабрике развалится и всякая агитационная работа там прекратится. Но уехала Мария — и появилась Лизета, и Паулу был уверен, что если бы и ей пришлось оттуда уйти, то все равно бы партийная работа на фабрике продолжалась, потому что на ее место стала бы Бела. И так повсюду. Поэтому Паулу теперь считал своим долгом привлечь в партию новые кадры, чтобы восполнить потери. «Люди есть, — думал Паулу, — нужно только найти их, помочь им и дать возможность проявить себя». После этих мыслей положение уже не казалось ему безнадежным. Вместо Сезариу и Маркиша у него теперь были Энрикиш и Лизета. Вместо Гашпара, Перейры и Жерониму появились Мануэл Рату и Висенти. Через Сагарру по-прежнему можно было вести работу среди крестьян. При помощи Афонсу и через сложившуюся сеть распространения партийной литературы он мог выйти на сектор, который прежде контролировался Антониу и Важем. Что касалось его собственного сектора, ему пришлось теперь уделять поменьше времени. Еще до арестов Сагарра был утвержден кадровым работником партийного аппарата, и Паулу собирался привлечь его к работе во всем секторе. Необходимо было как можно скорее устроить новую явочную квартиру и поручить кому-то размножение партийных изданий (пишущая машинка из дома Антониу находилась сейчас у Марии), чтобы таким образом хотя бы частично возместить нехватку прессы после того, как прервалась связь с руководством.

Так виделась Паулу возрожденная организация. Он размышлял об этом у себя дома, когда вместе со своей младшей сестрой пришла Рита. Паулу сразу понял, что она хочет попросить его о чем-то, потому что Рита первым делом протянула ему монету:

— Возьми, Паулу, я тебе принесла тостан.

Рита думала, их постоялец, как всегда, ленивым жестом протянет руку, но он вдруг резко вскочил и хлопнул себя по лбу. Деньги! Рита напомнила ему о важнейшей проблеме: деньги! В секторе все ячейки очень бедные, а у него самого не более сотни эскудо. Не было денег и в сельских ячейках. А ведь в начале следующего месяца нужно платить Эваришту, дать денег Сагарре, оплачивать расходы на поездки как свои, так и Сагарры и Афонсу, нужны будут деньги на организацию новой явки, на покупку копировальной машины, на бумагу и краску.

— Спасибо тебе за твой тостан, — сказал он девочке. — Не помешает. — И он положил его в карман как талисман.

Этой ночью ему не спалось. А прямо с утра он отправился на запланированные встречи.

Начал он с хозяина своего жилья — с Эваришту. За разговорами, которые велись за столом, он пришел к выводу, что у того дела неплохи. Несколько недель назад Эваришту сумел продать «налево» — в кондитерские — муку первого сорта, а в хлеб пустил второй сорт. Став невольным свидетелем этой операции, Паулу сказал, что он одобряет друга, и предупредил его об опасностях. Эваришту только посмеялся.

— Тебе что, жаль тех, кто покупает самый дорогой хлеб? С них не убудет. Не могу же я лишь смотреть, как другие делают деньги.

Его решительно поддержала жена, и Паулу пришел к выводу, что сделка с мукой принесла приличную прибыль. Он решил рассказать Эваришту о положении, сложившемся в организации, рассчитывая, что Эваришту сможет оказать помощь.

За завтраком он затронул вопрос о деньгах, но сразу же пожалел об этом.

— Если бы ты мне сказал об этом хотя бы пару дней назад… — замялся Эваришту, поглядывая на жену. — Сейчас не могу. Не остается никакой наличности, нужно платить поставщикам, знаешь…

— Мы бедные люди! — почти закричала Мариана. Рука ее с половником, которым она разливала суп, застыла в воздухе.

Всем троим стало очень неловко, и они замолчали, избегая смотреть друг другу в глаза. Дети притихли и молча ели суп.

— Месяц кончается, — сказал наконец Эваришту, снова поглядывая на жену и как бы спрашивая ее мнение. — Если ты не можешь платить за квартиру первого числа, как обычно, то можно и подождать несколько дней, ничего не случится… — Он снова взглянул на жену. — Мы подождем…

— Мы бедные люди, — упрямо повторила она.

Паулу посмотрел на них поверх очков, и Эваришту даже растерялся, увидев у него на губах странную улыбку.

— Ты и представить себе не можешь, как мне жаль, что я ничем не могу помочь. Честное слово, — поспешил заверить Эваришту.

Когда Паулу пошел к себе в комнату, то Рита с сестренкой пошли было вслед за мим, но он закрыл дверь и впервые за все время не открыл детям, когда они постучали в дверь. Паулу был уверен, что у Эваришту было достаточно денег, и реакция супругов на его просьбу, их скупость и нежелание помочь вызвали возмущение. Хотелось тотчас уйти из этого дома, чтобы не жить вместе с людьми, которых он перестал уважать.