До встречи в Бомбее - [12]

В свою первую вылазку она отважилась спуститься лишь немного вниз по дороге с родного холма и добраться до водохранилища. Мэдди представляла его маленьким, скрытым среди деревьев, но оно оказалось широким, как река. Со всех сторон его окаймляли покатые ступени, чуть ниже виднелось море, и повсюду теснились раки[5]. Мужчины, которые и впрямь норовили разоблачиться, состригали волосы на берегу. Мэдди предположила, что это часть траурной церемонии.

— Да, мемсаиб, — позже пояснил Ахмед, — так они приносят жертву.

Многие мужчины стояли по пояс в воде, развеивая содержимое урн, в то время как сотни женщин и детей наблюдали за ними со ступеней. Сама Мэдди держалась на почтительном расстоянии, остро ощущая свою чужеродность и не желая мешать церемонии. У нее дух захватывало при виде этих диковинных и чуждых обычаев. Несмотря на то что она приехала сюда еще в октябре, впервые за все это время пребывание в Индии так всколыхнуло ее чувства.

Воодушевившись новыми впечатлениями, в следующий понедельник Мэдди решила отправиться подальше: на рикше до трамвая и на нем до рынка специй.

Но ее замысел провалился.

В Англии она постоянно гуляла одна. Тетушка Эди не из тех, кто считает, что девушке неприлично куда-то ходить без сопровождения. В колледже учителя тоже предоставляли воспитанниц самим себе. Преподавателей куда больше волновало, кто из них придет на следующую демонстрацию суфражисток, чем соблюдают ли их подопечные светские условности. Но пышущие жаром незнакомые улицы Бомбея не шли ни в какое сравнение с мощеными переулками Оксфорда. К ее великому разочарованию, Мэдди удалось доехать лишь до центральной трамвайной остановки. Там она остановила другого рикшу. Но после того как он с минуту лихорадочно лавировал среди верблюдов, повозок и сигналящих автомобилей, у Мэдди сдали нервы, и она сказала мужчине, что не поедет ни на какой рынок, а вместо этого отправится в ближайшую мечеть. Едва ступив на разбитый тротуар возле здания, богато украшенного витиеватыми орнаментами, взволнованная Мэдди тут же почувствовала, что привлекает к себе всеобщее внимание. От макушки до пяток, буквально всем телом, она ощутила, как бледная кожа, светлые волосы и кремовое платье выделяют ее из толпы, и почувствовала себя еще хуже, когда пошла вдоль расписанных золотом стен мечети. Сквозь проемы арок она смотрела на молившихся внутри мечети бритоголовых монахов-джаинов и успокаивала себя мыслью, что все идет хорошо и что таким образом ей удалось познакомиться с чем-то новым. Мэдди поспешила пройти в окруженный стеной сад, но там на нее опять воззрилось бесчисленное множество глаз. В тени сада сидели женщины и ели рис с бетелевых листьев. Они буравили девушку взглядом, ясно давая понять, что она здесь непрошеный гость. И бедняжка смогла вынести не больше получаса такой экскурсии.

Корсаж платья Мэдди насквозь промок от пота, когда она, вконец измучившись, вернулась домой. «Нелепость какая-то», — подытожила она про себя.

В следующую поездку она все же добралась до рынков. Ей пришлось набраться храбрости и сделать глубокий вдох, прежде чем нырнуть в низкий дверной проем темного, как пещера, амбара. Шагнув внутрь, Мэдди подняла глаза и посмотрела из-под полей соломенной шляпы прямо перед собой, постепенно привыкая к царившему внутри рынка полумраку и жуткому гвалту. Торговцы выкрикивали цены, сотни местных торговались. Воздух казался плотным от кое-где проникавших внутрь солнечных лучей и пьянящих ароматов паприки, шафрана, куркумы и кардамона. Мимо промчался полуголый мальчишка. Он катил тачку, груженную мешками, и Мэдди неуклюже отступила назад, чтобы не угодить под колеса. «Не сказать, что это место совсем не связано со смертью», — подумалось ей в ответ на слова Люка Деверо. Взяв себя в руки, Мэдди зашагала дальше вдоль первого ряда лотков со жгучими пряностями, заваленных мешками, под завязку набитыми перцем чили. Тут у нее начало жечь в горле и в легких. Глаза заслезились, и она закашлялась, не в силах вдохнуть. Торговцы засмеялись, и Мэдди, представив себя со стороны, тоже попыталась засмеяться, но только закашлялась сильнее прежнего. Один пожилой мужчина широко улыбнулся и протянул ей перец чили, жестом подзывая подойти ближе.

— Это хороший. Не огонь. Вот этот.

Поколебавшись, девушка подошла и откусила маленький кусочек, готовясь попрощаться с собственным ртом. Но вскоре услышала свой полный облегчения голос:

— Правда, хороший.

Мэдди улыбнулась и повторила:

— Да. Хороший.

Ее начали подзывать и другие торговцы, предлагая ей корицу, анисовое семя и прочие пряности. Она пробовала всё и благодарила их, произнося слово «дханьявад». Ошеломленная новыми звуками, запахами и красками, она продвигалась все дальше в глубь рынка, останавливаясь, чтобы купить читтак[6] шафрана для тети Эдит и корицы для повара.

На этот раз похождения Мэдди продлились дольше, чем полчаса.

Она считала дни до следующей вылазки, собираясь отправиться на остров Элефанта в гавани Бомбея. В путеводителе Люка Деверо было написано: «Гхарапури — это город пещер. Садитесь на лодку, отправляющуюся от причала, и попадете из душного города в темные гулкие залы, где живут каменные боги». Там Мэдди оказалась уже не единственной европейкой. Туристы наводнили прохладные пещеры, и звонкие согласные звуки отскакивали от стен, когда европейцы обсуждали вырезанные в камне лики Шивы и то, как все представшее их взору не похоже на то, что им доводилось видеть раньше. А Мэдди, плененная красотой статуй, думала о скульпторах, которые за сотни лет до нее ходили по тому месту, где она стояла, не замечая толпившихся вокруг туристов.