До встречи с тобой… - [3]

— Ты что-то невесела, mignonne. Я надеялся, ты обрадуешься, — прервал молчание Ив. Потом, вспомнив, что она не ответила на его поцелуй, когда в гримерную вторгся незнакомец, добавил: — Жанин, что тебя тревожит? Ты беспокоишься о том, как тебя примет моя семья?

Джоанна взяла косметическую салфетку и сложила ее в подушечку.

— Нет… нет, дело не в этом, — тихо ответила она.

— А в чем же, ma mie[4]? — настаивал Ив.

— Я… я не знаю, как тебе сказать, — запинаясь, произнесла она. — Понимаешь, дело в том, что… что я не могу выйти за тебя замуж, Ив.

Он удивленно воззрился на нее. Он и подумать не мог об отказе. Если бы она сказала, что рухнула Эйфелева башня, он был бы поражен меньше. Он был уверен, что она любит его, и кроме того он ведь был Ивом де Мансаром, одним из самых завидных женихов во всем Париже. Даже будь он толстым, лысым и уродливым, его богатство и положение в обществе все равно сделали бы его одной из самых выгодных партий. А благодаря своей красоте, уму и обходительности Ив стал не только завидной дичью для честолюбивых мамаш, но и предметом воздыханий их романтично настроенных дочек. То, что он предложил руку и сердце девушке, поющей в кабаре, и тем самым пренебрег самыми строгими канонами общества, было удивительно само по себе. А отказ — это было просто неслыханно!

— Но… почему? — спросил он наконец.

У Джоанны задрожали губы. Ей не хотелось причинять Иву боль, но другого выхода не было.

— Из этого ничего не выйдет, Ив, — как можно мягче сказала она. — Во-первых, неизвестно еще, как твоя семья и твои друзья воспримут это… впрочем я уверена, они будут в ужасе. А во-вторых, мы просто не подходим друг другу.

— Но почему? — потерянно повторил он. — Почему, Жанин?

Она опустила голову.

— Потому, что я не люблю тебя, mon cher. Я думала, ты это знаешь. Я и подумать не могла, что у тебя… у тебя могут возникнуть серьезные намерения на мой счет.

Наступило неловкое молчание. Потом Ив невесело рассмеялся.

— Ну, конечно! Как же ты могла подумать? — обиженно сказал он. — У человека с моей репутации не может быть благородных намерений. Я же Ив де Мансар, известный повеса и ловелас!

Горечь в его словах заставила Джоанну вздрогнуть.

— Ты же знаешь, что я так не думаю, — запротестовала она. — Сначала, может быть, и думала, но только сначала.

Горькая гримаса не покинула его лица.

— Все равно, ты считала, что я не способен на настоящее чувство, — мрачно заметил он.

Джоанна опустила голову. Машинально она разорвала салфетку в клочья.

— Разве я ошибалась? — тихо спросила она.

Ив дернул щекой, но потом откинулся на спинку кресла и сказал ровным голосом:

— Нет, дорогая, ты была совершенно права. Я и сам понял это только несколько дней назад. Наверное, это и называется иронией судьбы. Многие годы я шарахался от таких отношений, которые могли перерасти во что-то более серьезное. Теперь ситуация переменилась. — Он наклонился вперед и взял ее руки в свои. — Ты и вправду чувствуешь так, как говоришь? Может, ты притворяешься, будто не любишь меня, опасаясь, что наш брак сочтут мезальянсом?

Джоанна покачала головой.

— Нет, Ив, я не притворяюсь. Если бы я любила тебя так, как ты, конечно, заслуживаешь, мне было бы все равно, что подумают другие.

— А ты совершенно уверена, что не любишь меня? — тихо спросил он.

— Мне очень жаль, но… не люблю. Ты наверняка еще найдешь счастье с какой-нибудь другой девушкой.

— Послушай, может ты еще подумаешь? — Теперь он взялся уговаривать. — Мое предложение было для тебя слишком неожиданным, и ты просто не привыкла к этой мысли. Вместо того, чтобы ехать в Бретань, пока кабаре будет закрыто, почему бы тебе не отдохнуть со мной в Канне? Ты слишком много работала, mignonne. Тебе надо понежиться на солнце, расслабиться. А в Бретани наверняка все время будет дождь и холодный ветер… и там никаких развлечений, одни скучные туристы-англичане.

Джоанна слегка покраснела.

— Разве англичане такие уж скучные? — ровным голосом спросила она.

Ив пожал плечами.

— Мне они всегда такими казались. Мужчины у них интересуются лишь футболом и курсом акций, а женщины — вялые и бесстрастные, как овощи.

Джоанна усмехнулась. Интересно, что бы он сказал, если бы узнал, что по рождению она англичанка.

Правда, англичанкой она себя не считала, по крайней мере, с тех пор, как умер отец. Да и с отцом они всегда говорили по-французски и держались французского образа жизни.

Если бы Ив спросил Джоанну о родителях, она сказала бы ему правду, но его не интересовало ее прошлое. А теперь… теперь уже слишком поздно.

— Так ты поедешь со мной? — настаивал Ив, приняв ее задумчивость за нерешительность. — Об этом никто не узнает. Вилла стоит в уединенном месте, пляж у нас собственный, поэтому туда не проникнут бульварные журналисты. И клянусь, я не воспользуюсь таким положением. Ты просто отдохнешь и спокойно обдумаешь наше будущее. Я даже руки твоей не коснусь, если ты не захочешь.

Он так горячо клялся, что Джоанна пожалела его. Бедный Ив! Судьба жестоко обошлась с ним: после стольких лет беспечного флирта он, наконец, влюбился в девушку, а та не может ответить ему взаимностью.