До основанья - [28]

Вопрос: Не знаете, в чем причины отчисления: недостаточный общий уровень образования или психологические проблемы возникли? Я ведь правильно понял, что Адаменко изначально сам проявил желание служить в органах внутренних дел?

Ответ: Учился он на четыре и пять. Самый обычный парень, правда, немного повернутый на культуризме. И советую с ним поосторожнее на темы гомосексуализма. Он, когда только качаться начал, в первый же день всю комнату плакатами разных "горилл" обклеил. А родители у него выходцы из села и тогда еще не полностью воспринимали все новое. Мать вечером пришла домой, а у сына все стены в комнате здоровенными почти голыми мужиками завешаны. Наутро его к сексопатологу и отвезли. Естественно в школе об этом узнали. Думаю, тут и продолжать нечего. Он успокоился только тогда, когда прочитал, что и его кумир Шварценеггер был своим папочкой доставлен к психиатру в схожей ситуации.

Почему ему милиция разонравилась, точно не знаю, но когда они с братом отдыхали прошлой зимой на каникулах у нас дома, то краем уха услышала, как Рома говорил, что если бы он знал о том маразме, который будет в милиции, его бы туда никто не затащил. Как он выразился, "на медкомиссии укусил бы за ногу председателя военно-врачебной комиссии, в поликлинике МВД, выпил бы чернила из чернильницы и на глазах у психолога наделал в углу". (6) Брат еще ему приблизительно так ответил: "Это тебя бы и погубило - как только председатель комиссии узнал бы от твоей мамы, что все тобою делается, дабы не попасть на два года в казарму Академии, поверь мне, тебя бы признали совершенно здоровым. (7)

Вопрос: Расскажите поподробнее, что с вами происходило, начиная с 30 декабря 1999 года, как вы говорите…

Ответ: (перебила фразу) Не надо делать из меня идиотку, я говорю, как было, а вы хотите верьте, хотите нет, это ваши проблемы.

Продолжение вопроса: Извините так, что происходило с момента вашего прилета в Киев и до того момента, как вы оказались в лесу Залеского охотничьего хозяйства.

Ответ: Происходило следующее…

***

Закаленный за десятилетие службы в органах, организм Жигуненко традиционно проснулся и принял работоспособное состояние в семь тридцать по московскому времени. Еще с полчаса ушло на воспоминание, осознание и принятие мозгом предшествующих событий и сложившейся реальности. После утренних процедур о недавнем перепое свидетельствовали только красные как у кролика глаза, что было тут же устранено глазными каплями, которые у Виталия были на всякий случай всегда с собой. Покинув спальню, Жигуненко отправился на поиски хозяев дома, под кровом которого он находился. Едва он спустился на первый этаж, как из открытых дверей комнаты, очевидно, гостиной, его окликнули:

- Доброе утро, Виталий Васильевич, не желаете присоединиться к нам?

"Я даже не сомневался, что весь дом просматривается и прослушивается", - подумал Жигуненко, который, полностью угадав на счет прослушки, ошибся с видеонаблюдением - благодаря зеркалу на стене холла в гостином зале было видно, кто спускается с лестницы, - "иначе как еще знали, кто спускается по лестнице".

- Почему бы и нет, тем более альтернативы вашему предложению я все равно не вижу, - ответил он.

Он зашел в гостиный зал немалых размеров, обставленный по меркам восьмидесятых просто шикарной мебелью и аппаратурой. В зале, где был даже мраморный камин, он встретил Ирину Ефименко и одного из комитетчиков, под конвоем которых их сюда доставили. Куда именно их доставили, он не знал, поскольку все напились до потери сознания значительно раньше. "Хотя нет, не все, она же не пьющая", - припомнил Жигуненко.

- Привет, - кивнула ему Ирина, отрываясь от чтения десятка рукописных листов.

"Уже допросить успели, быстро они", - отметил Жигуненко.

- Давайте знакомится, - вставая, протянул ему руку комитетчик, - Петров Виктор Олегович, Комитет государственной безопасности. Мне поручено обеспечить ваше размещение и охрану на этом объекте, а так же проведение первичного опроса. Общеорганизационные вопросы относительно вашего будущего и нашего сотрудничества мы обсудим несколько позже. Как только появится возможность собрать вместе всю вашу компанию. Если я не ошибаюсь, это станет возможным около двадцати ноль-ноль. Сейчас же, я уверен, вам хотелось бы позавтракать и, возможно, поправить здоровье.

- А что, есть чем? Мне так помнится, мы вчера всё приговорили.

- Если честно, бар на подобных объектах всегда имеется, но по совету Ирины Николаевны мы его несколько разнообразили, - сказал комитетчик, открывая дверцу бара, - так что желаете?

- Стопочку и, если возможно, советской водочки.

- Пожалуйста, присаживайтесь, - кивнул комитетчик в сторону обеденного стола, - пара минут и все будет готово. С обслуживающим персоналом вопрос будет решен несколько позднее, уж больно вы необычный контингент для обслуживания, и это требует дополнительной проработки вопроса.

Вскоре на столе появился весьма приличный завтрак из всевозможных овощей, колбас, свежего хлеба, масла, лососины и икры, а также запотевшей бутылочки "Столичной". Первую рюмочку Жигуненко закусил лососинкой и зажмурился от удовольствия, наслаждаясь давно забытым вкусом из ранней молодости. Когда "Столичная" еще была ВОДКОЙ, а не тем дешевым казенным пойлом из опилок, которое начали производить уже при Горбачеве, и откровенным ядом после него. "Жизнь снова становится привлекательной", - думал Виталий, - "ситуация, конечно, хуже чем хотелось, но лучше чем могла быть. В любом случае - не в клетку посадили".