До любви две мили и один шаг - [35]

— Вы так добры, мистер Коулл…

— Я помню, вы обещали мне первый танец, леди.

— А вам еще хочется танцевать, сэр? После того, что устроили Веберы?

— А меня не волнует, что устроили Веберы, — добродушно рассмеялся. — Я ждал этого дня с замиранием сердца, леди.

Я взяла его под руку, делая вид, что совершенно спокойна и позволила вывести в зал, где уже громыхала музыка.

ГЛАВА 17

Предзнаменований не существует. Природа не посылает нам вестников — для этого она слишком мудра или слишком безжалостна.

О. Уальд

Скидывая туфли и распуская волосы усталым движением, я поняла, что слишком стара для развлечений такого рода. Раньше я не уходила с бала, пока в небо не вмешивались золотые лучи солнца, и ноги не подкашивались от танцев и выпитого вина. Бросив на кровать перчатки, я потянулась. Китти расшнуровывала платье, стоя за моей спиной на коленях.

— Как все прошло, леди Блайт? — спросила она для приличия.

— Дьявольски смешно, — я уставилась на свое безразличное отражение в зеркале.

Быстрей бы раздеться и рухнуть в постель, предавшись благотворным сновидениям. Какого спрашивается черта я так долго и тщательно готовилась к балу, который принес столько разочарований? Польза была только в том, что я танцевала с Коуллом, который был так бережен и заботлив, что я посмела ощутить себя почти счастливой.

Китти укутала меня в одеяло, когда я примостилась на краешке постели.

— Спите, дорогая госпожа, — произнесла горничная, и я почувствовала легкое касание к волосам. Неужели черствая Китти меня погладила?

Она выключила свет, задернула шторы, чтобы проснувшееся солнышко не разбудило меня утром, и покинула комнату, любовно прикрыв дверь. Ох, моя Китти, сколько в тебе сюрпризов!

Я, наконец, уснула, кутаясь в пряное тепло. Однако это тепло вскоре утратило свою пряность, превращаясь в тягучую терпкую субстанцию. Я плыла в жарких волнах, видя с высоты птичьего полета поместье в Хартфордшире… Вот и я бегу по проселочной дороге навстречу отцу. Мне не больше шести. Ветер рвется навстречу, треплет лазурное платье и мои рыжие локоны… Отец хватает меня на руки и целует, а я задыхаюсь от бега. Мне трудно дышать, я вцепляюсь в него ногтями, уткнувшись в плечо, и хочу ощутить знакомый запах табака и сандалового дерева, но чувствую лишь боль в груди и удушающую гарь. Отец резко отталкивает меня, заглядывая в глаза. Я вижу бешеную любовь в этом взгляде, всеобъемлющее прощение, тоску и радость, и начинаю плакать, но не могу. Рыдания удушают…

— Проснись, — его пальцы такие холодные, но чуткие, коснулись острого подбородка, подбирая слезинки.

Я хочу сказать, что люблю его. Хочу плакать, но он заставляет мои уста сомкнуться легким прикосновением, приближает свое лицо к моему, нежно улыбаясь:

— Проснись, моя девочка, — шепчет настойчивее, — моя любимая, проснись…

Я вдруг воспарила вверх, понеслась куда-то, пребывая в смятении чувств, и вдруг резкий рывок сотряс все тело.

— Анна!

Я распахнула глаза, понимая, что еще сплю. Вокруг полыхало пламя — неистовое, безжалостное, пожирающее все на своем пути. Моя спальня горела. Я не могла дышать, кашляла, выплевывая черную вязкую слюну, покуда чужие руки тянули меня куда-то. Я ничего не понимала — мне хотелось вырваться, опуститься на пол и хорошенько отдышаться, но нет, неведомый человек тащил меня за собой безоговорочно. Рука, которую стискивали огненные пальцы, ужасно болела. Мы оказались на лестнице и столкнулись с кем-то.

— Леди… — сквозь грохот и треск я различила голос Китти, и, наконец, поняла, что не сплю. Мой дом, мой славный Шил-парк, был охвачен огнем

— Что произошло? — мне удалось высвободиться, и я вцепилась в горничную. Правда, неведомые руки ухватили теперь нас обеих и буквально пихнули с лестницы.

Все мелькало перед глазами. Стоны Китти сопровождали наше бегство, пока мы не оказались на улице, и незнакомец, который спас мне жизнь, не заключил в свои объятия. Я была босая, растрепанная, в одной лишь ночной сорочке, доходящей до щиколоток. Подняла голову, видя устремленный на меня черный взгляд. Может, я все-таки сплю?

— Джеймс?

Он печально улыбнулся, схватил за талию и поставил на свои сапоги. Я оглянулась на догорающий Шил-парк, мою крепость, в которой я прожила первый месяц своего изгнания из Лондона.

Бережные руки Остина исследовали мое тело, будто пытаясь понять цело ли оно.

— Я не ранена, — я опять повернулась и посмотрела на него.

Джеймс, вероятно, только возвращался с бала. Но каким образом его занесло сюда?

Я, к огромной радости, могла дышать, и, вдыхая прохладный ночной воздух, я поглядела на зарево.

— Мистер Купер! — увидев мельтешащего привратника, я попыталась вырваться из объятий моего спасителя, но он лишь крепче прижал к себе, укутывая в плащ и обдавая знакомым запахом нежной мяты и табака. — Мистер Купер, где миссис Мас?

— Леди Блайт, святые небеса! — закричал он, едва различая меня в объятиях Остина. — Миссис Мас жива, леди. Все слуги спаслись.

Я издала облегченный вздох и прижалась к Джеймсу, ощутив его ответную реакцию. Он поцеловал меня в макушку, поглаживая по спине. Только сейчас я осознала, что Шил-парка больше нет, и мне негде жить. Что скажет на это Энтони? Я глухо рассмеялась. Плевать на дом, главное, что все живы. Китти уже бегала вокруг мистера Купера и других слуг, перехватывала ведра с водой, ожесточенно кричала и приказывала. А мне отчего-то было все-равно — дом уже не спасти.