До любви две мили и один шаг - [34]

— Какой кошмар… Конфуз…Бесстыдство… — раздавался неприятный шепоток, пока прическу Мери старательно приводило в порядок больше четырех заботливых рук.

Джеймс был более чем ласков со своей будущей занозой. Он увел ее к стеклянной двери, ведущей на террасу, едва прикасаясь к белоснежной руке, и склонив к ней голову что-то шептал.

Лив по другую сторону зала негодовала, продолжая вырываться, пока ее отец и мать не схватили за руки и не выволокли в другую комнату.

— Инцидент исчерпан, — холодно произнес Коулл, призывая всех разойтись.

На сем событии все самое интересное только началось.

Когда я дослушивала второй куплет песни, адресованной Коуллом и Шерри исключительно мне, в помещение ворвался запыхавшийся Патрик. Подобно сестре, он засучил рукава и отыскав среди мужчин мистера Найта, со всего маху ударил того по лицу. Очередной протяжный вой скрасил присутствующим вечер. Однако драка на этом не закончилась, и мужчины повалились на пол, катаясь и охая, покуда их не разняли.

— Завтра, Найт! — закричал Патрик. — Завтра, слышите!

— С великой радостью, — просипел тот, тяжело опускаясь на стул и запрокидывая голову, желая остановить кровотечение.

— Вы с ума сошли, — холодно оборвал их Коулл. — Мистер Вебер придите в себя!

— Завтра! — кричал тот, отступая к двери.

— Вы ведете себя недостойно мужчины, — вставила реплику мадам Кюнтен, склоняясь над вздыхающим Найтом и прикладывая к его носу платок.

Что за веселое местечко Шропшир? Бездетные обретают счастье материнства, негодяи — возмездие, самонадеянные девчонки — дурное платье… а Патрик Вебер — пару царапин.

— Шерри, большего от этого вечера ждать не стоит, — шепнула я своей ошарашенной подруге, и она вдруг повернула голову, глядя на меня виноватыми миндалевидными глазами. Резко схватив меня за руку — не первый раз за вечер — потащила на террасу.

— Я должна была признаться вам раньше… — произнесла она шепотом, — я все ему рассказала.

Сперва, я не могла взять в толк, кому она там что рассказала, но затем сказанное начало обретать осмысленность.

— Шерри! — взвизгнула, и она на меня шикнула. — Шери, даже не смей шипеть! Зачем ты это сделала? Ты хоть представляешь, что теперь будет? Они поубивают друг друга!

— Я… я… — Шарлотта стиснула зубы, почти рыча, — Патрик мне как брат, Анна. Я не смогла соврать.

— Никто не просил тебя врать! Ты должна была просто промолчать!

— Но я не смогла! — сокрушилась она, забывая про гостей.

— Что? Посмотри, что ты наделала! В некоторых вещах нужно соблюдать секретность, моя милая, иначе все рухнет.

— Анна, — она закрыла лицо руками, — он сделал мне предложение.

Я едва не шлепнулась в обморок. Мало что ли было двух инцидентов на балу, надо что б эксцентричная леди Блайт повеселила всех своим акробатическим этюдом?

— Он сделал тебе предложение, а ты вместо того, чтобы согласиться, сказала о другом мужчине…

— Да! — выдала она совершенную чушь. — Да! Да, леди Блайт! Вы сами сказали, что я могла забеременеть. Патрик должен был об этом узнать!

Я схватилась за голову. Она сказала правду, но это было так глупо! Правда нужна лишь тогда, когда она полезна, в других случаях правда — яд. Разве не так?

— Шерри, а если ты останешься одинокой? Если Патрик отвернется от тебя?

— Он уже отвернулся, — произнесла она, опустив голову и ковыряясь в перчатках, — зато, я поступила правильно.

— Правильно для кого?

— Для всех… — она посмотрела в мои глаза решительным непреклонным взглядом.

В этот момент раздался циничный смешок, и, обернувшись, мы увидели Найта, держащего на носу платок. Как выясняется, в Шропшире гляделки и слушалки — излюбленное развлечение. И Найт туда же!

— Значит, вы рассказали все Веберу? — нахально бросил он, сверля глазами Шерри.

Вот он — дон Жуан на выданье. С эффектным красным фонарем под глазом и разбитым носом.

— Теперь я все понимаю… — в его обвинительной речи меня нервировало одно — он совершенно не чувствует своей вины. Мерзавец первого сорта. — А знаете что, миссис Эванс, во всем этом виноваты даже не вы, а ваша горячо любимая наставница, — он ткнул в меня пальцем. Куда подевались манеры? — Вот это, — он очертил рукой вокруг Шарлотты, подразумевая ее внешний вид, — может и привлекает мужчин, но не делает вас порядочной. Прошу простить меня, — он поклонился с наигранным позерством и вышел.

Я не успела даже рта раскрыть, а мне было, что ему ответить.

— Он прав, — согласилась Шарлотта, — это все не для меня. Я старалась быть, как вы, леди Блайт, думая, что в вашей жизни нет места горю и огорчениям. Я вам слепо завидовала. А теперь я понимаю, что во всей Британии нет женщины несчастнее вас… — она шмыгнула носом, пытаясь контролировать дрожь в голосе.

Мы стояли молча. Ее тихие, сдержанные в эмоциях, но проникнутые отчаянием слова медленно прожигали память.

Она оставила меня одну на террасе, а я вдруг дрогнула толи от холода, толи от нечеловеческого, ледяного одиночества, которое заполоняло сердце. Я простояла так до тех пор, пока в дверях не показался Коулл.

— Леди Блайт, мы вас потеряли, — улыбнулся он, протягивая мне руку. — Вы замерзли? — он вскинул брови, крепко сжимая мои пальцы, и поднесся их к губам, попытался согреть дыханием.