До и после политики - [5]

Что такое археоавангард сегодня? Может быть, это знак постепенного расставания с эстетикой постмодерна, как знать. И хотя истоки этого явления уходят в ХХ век, в ближайшее время оно будет становиться всё более заметным.

Квадрига

Одно из самых сильных стихотворений Олега Охапкина – «Квадрига» – хранится у меня уже сорок лет. Его рукой, ровным почерком, ровными строками. Оно мне очень нравилось, и я попросил его у Олега. Он взял школьную тетрадку и записал. Через несколько дней, а дело было в 1974 году, у нас в вузе проходил вечер Андрея Вознесенского. То есть самого Вознесенского не было, а были его почитатели, как сейчас сказали бы – фанаты. И всё бы ничего (мне молодому тоже нравилось его «Ленка хищница, Ленка мразь…»), но на сцену выставили портрет А.А. с белоснежным шарфом на шее на фоне белоснежного московского храма. Выглядел он слишком благополучным, слишком сытым, на нынешнем сленге – гламурным. А православных в ту пору продолжали сажать. Да и вечер проходил в бывшем домовом храме – поруганном месте. И этот дурацкий гламурный портрет вывел меня, юного и опрометчивого, из равновесия. Под конец вечера разомлевшая публика читает Вознесенского. Каждый желающий поднимается на сцену. Читает своё любимое. Я поднимаю руку. Выхожу, достаю ту самую тетрадку и громко читаю «Квадригу», да не читаю, а кричу. От мощи охапкинского стиха в зале наступила гробовая тишина. Это вам не треугольная груша. В воздухе повисло ощущение контрреволюции и призыва к свержению советской власти. Всем было страшно. И мне тоже было страшно.

КВАДРИГА

Светлой памяти Пушкина

Нет ничего ужасней и странней

Квадригой чёрной сросшихся коней.

Имперской бронзой ставшие навек,

Они тебя раздавят, человек!

Чудовищны четыре жеребца,

Застывшие под лаврами венца.

Звериная душа, металлом став,

Обесточила тварный свой состав.

Уже не всадник, слившийся с конем, —

Зверообразный памятник. На нём

Печатью узурпаторской узды —

Ездок, забравший чуткие бразды.

Уже не конь, что издали – кентавр —

Над колесницей лицемерный лавр, —

Таврённый и подкованный табун,

А сверх всего – орёл, не то горбун.

Триумф когда-то горнего орла —

Звероподобье, в коем умерла

Прообраза божественная часть —

Над зверем человеческая власть.

Колёса не прибавили коню

Величия. С квадригой не сравню

Пегаса, распластавшего крыла

Превыше бронзы, лавра и орла.

Прекрасен и высок без седока

Сей конь, чьё беззаконье на века

Крылами попирает испокон

Звероподобный, вздыбленный Закон.

(1972 год)

Русская церковная дипломатия побеждает

Встреча в 2016 году Патриарха Кирилла и Папы Франциска для многих оказалась неожиданной. Хотя весь ход политических событий последних лет и месяцев подсказывал, что шаги этих двух духовных лидеров, направленные на изменение сегодняшней неблагоприятной международной ситуации, и их прямое вмешательство в международные процессы неизбежно.

Но ни в России, ни на Западе этот ход почему-то не просчитали. И только когда он был сделан, появилось ощущение его неизбежности и предрешённости. К сожалению или к счастью, такова судьба многих точных и своевременных решений.

По результатам встречи можно сделать три важных вывода.

Первое. Встреча Патриарха и Папы в Гаване, вопреки ожиданиям, в основном была посвящена не межцерковным проблемам. Она была нацелена на возможность предпринимать совместные политические усилия, вынося за скобки межцерковную тематику и догматические разногласия. Таким образом, подтверждена перспектива не экуменистического (не религиозного, не церковного, не мистического), а политического объединения конфессий для решения конкретных задач по борьбе с геноцидом. Объединения поверх всего того, что нас разделяет в чисто религиозном плане и без ущерба для традиции каждой конфессии. Сейчас мы наблюдаем кардинальное изменение повестки межцерковного диалога. Изменение, соответствующее духу нашего крайне неспокойного времени.

Второе. Плодотворная площадка для диалога возникла как результат внесения чётких морально-нравственных ориентиров в общие политические инициативы. И это не только плод многолетних усилий двух церквей, но и результат объективной трансформации идеологического пространства современного общества. Множащиеся национальные, цивилизационные и иные разногласия поставили мир на грань масштабного конфликта, зарождение которого мы наблюдаем на Ближнем Востоке. Стало очевидно, что без возвращения Запада к традиционным христианским истинам – как в религиозном, так и в нерелигиозном их прочтении – не удастся уберечь мир от катастрофы.

Поэтому в «Декларации» православного и католического лидеров решительно осуждена дехристианизация современного Запада, проводящаяся под флагом секуляризации. Подвергнута критике ситуация, в рамках которой христианское милосердие изгоняется под предлогом толерантности, а христианские верующие и просто люди с христианскими моральными убеждениями – дискриминируются. Осуждаются геноцид христиан на Ближнем Востоке, религиозный и секулярный экстремизм, международный терроризм, дегуманизация и архаизация общества, рост социального неравенства и множащиеся военные конфликты. Отстаиваются семейные ценности, подтверждается недопустимость эвтаназии, абортов, применения биомедицинских репродуктивных технологий. Таким образом, в пространстве политического межцерковного диалога отражается важнейший идейный тренд – социальный и гуманный консерватизм.