До и после - [51]

Я осматривала свое лицо в зеркале. Оно действительно немного порозовело вокруг глаза. Я дотронулась до кожи и поморщилась. Только этого мне не хватало. Сувенир из спортзала.

— Ты в порядке?

Я вздрогнула и резко развернулась.

— Боже, ты меня напугал.

Я не заметила в зеркале, как подошел Эзра. Слишком отвлеклась на собственное отражение.

— Извини. Просто... хотел убедиться, что ты в порядке.

— Все хорошо. Тебе нельзя здесь находиться.

— Ты же заходила в мужскую раздевалку, — сказал Эзра. — Если помнишь.

Я помнила. Но не имела никакого понятия, что на это ответить. Так что между нами повисло молчание, хотя Эзра не сдвинулся, чтобы уйти.

— Нам не обязательно говорить об игре, — наконец сказала я. — Фостер сказал, что ты не хотел.

— Я... я не это сказал.

— А что ты сказал?

Эзра не ответил. Он, нахмурившись, смотрел на блестящую розовую спортивную сумку от Victoria’s Secret на скамейке справа от меня.

У меня в груди что-то полыхнуло: раздражение, или разочарование, или и то, и другое. Он явно способен выражать свои мысли. На стоянке после игры он сделал это громко и четко. Так почему он молчит сейчас, почему говорить должна я? Это нечестно.

— Давай просто притворимся, что ничего не было, — коротко сказала я. — Нажмем «сброс» или типа того.

— Сброс?

— Да. Сотрем все с доски. Отмотаем назад. Что угодно.

— На сколько?

— Что?

— На сколько отмотаем назад?

— Не знаю, Эзра, может, достаточно далеко, чтобы при встрече ты мог опять делать вид, будто не знаешь, кто я такая, так тебе станет лучше?

На его лице мелькнуло удивление.

— Я не... это не... — Но он не закончил. Он просто посмотрел на спортивную сумку, а спортивная сумка вызывающе сверкнула на него. — А как же бал выпускников? — наконец произнес он. — Ты все еще...

О да. Целый вечер гробовой тишины с Эзрой — то, что доктор прописал.

— Нет, — сказала я, и возможно, получилось грубо, возможно, я поступила ужасно, но я разозлилась и... была смущена, и не могла вынести мысли о том, что весь вечер будет проникнут этой неловкостью.

Эзра просто кивнул. Без возражений. Он, наверное, испытал облегчение.

Я прошла к своему шкафчику, открыла дверцу, достала спортивную сумку и начала копаться в ней, давая понять, что разговор окончен. Прогоняя Эзру. Он постоял еще мгновение и, возможно, сказал бы что-нибудь, если бы я повернулась к нему. Но я не повернулась, и он не сказал. Он просто ушел.

Я опустилась на ближайшую лавку. Лицо до сих пор болело, но теперь появилась и другая боль — ужасное ощущение того, что я разрушила что-то между нами.

Ненавижу физкультуру. Я накручивала себя весь обед.

— И тогда Дженна сказала «углерод», а я сказал «магний», и мы все… Эй, ты даже не слушаешь. — Кэс смотрел на меня с другой стороны стола, между нами стояли два красных подноса, полных жирной пищи. — Ты в порядке?

— Что?

Он помахал у меня перед лицом куриным наггетсом.

— Ты какая-то рассеянная.

— Я в порядке.

После инцидента, связанного с балом выпускников, мы мало разговаривали. Когда в прошлом между нами возникали разногласия, алгоритм состоял в том, чтобы вести себя так, будто никакого конфликта не было и все хорошо, и тогда все станет хорошо. Обычно это срабатывало, но сегодня было по-другому.

— Слушай, Дев, насчет бала выпускников... если ты хочешь идти с Эзрой, то я не против.

Это последнее, чего я хотела услышать в ту минуту, поскольку только что успешно разрушила идею нашего с Эзрой совместного похода. Все, что я могла, это резко ответить:

— Я так счастлива получить твое разрешение.

— Я просто говорю, что не против.

— Меня не волнует, против ты или нет.

— Ты чего такая странная? — нахмурился Кэс.

— Не знаю. — Я бросила свой сэндвич. — Не знаю. Просто... Мне плевать на бал выпускников. — Я отодвинулась от стола. — Извини.

Я схватила свой поднос, выбросила его содержимое в мусорку и ушла.

28

Вечером я пошла в магазин купить кое-что для мамы и для себя. Смущающие вещи, такие, как ежедневные прокладки и шампунь от перхоти, которые покупаешь, только когда одна.

Ряд с «предметами женской гигиены» всегда приводил меня в замешательство, потому что магазины постоянно располагали прокладки и тампоны рядом с подгузниками, детским питанием и презервативами. Как будто все, что имеет отношение к матке, должно находиться в одном ряду.

Когда я подошла, проход пустовал. Я схватила смущающе большую упаковку прокладок и начала уходить, как вдруг услышала:

— Чемпион?

Я застыла прямо посреди прохода.

Быстро схватив с полки первое, что попалось под руку, чтобы спрятать прокладки, я развернулась и увидела Джордана, пряча корзину за спину. Она ударилась о мои бедра сзади, пока я сделала несколько шагов, чтобы отойти от ярких упаковок. Я знала, что это глупо. Поскольку, полагаю, Джордан вряд ли пребывал в неведении относительно существования менструаций. Но если я не хотела покупать прокладки в магазине вместе с мамой, то уж точно не хотела делать это в присутствии Джордана Хантера.

Но Джордан только легко улыбнулся мне.

— Привет, Чемпион.

Его совершенно не беспокоило, что мы встретились здесь.

— Привет, — пискнула я и прочистила горло. — Как дела?

— Неплохо. Просто заехал купить кое-что для фермы. — Он показал на бумажку, приклеенную к ручке тележки, явно список покупок. Я быстренько взглянула на содержимое тележки: несколько пачек кукурузных хлопьев, упаковка молока, дюжина яиц. Стандартный набор, кроме небольшой черной прямоугольной коробочки, лежавшей на пачке спагетти. Я знала, что это, и поняла, почему он оказался в этом ряду.