Дни, полные любви и смерти. Лучшее - [117]

– Сегодня вечером сделаю, – пообещала Ореада.

– Что, опять в аудиторию забрела малышка? – раздраженно произнес профессор. – Ах да, припоминаю. Она постоянно показывает какую-то бумагу с подтверждением, что ей якобы двадцать один год и что она зачислена на этот спецкурс. Но эта бумага – чепуха. Ты просто маленькая девочка с детскими мозгами.

– Знаю, – печально кивнула Ореада. – И все же вечером я вам смастерю эту штуку.

– Какую штуку, деточка?

– Новую концепцию. Со всеми символами, которые к ней прилагаются.

– Интересно, из чего же мастерят концепции? – В голосе несчастного профессора прозвучало отчаяние.

– Думаю, моя будет в основном из железа. То есть я буду брать все, что есть в плавильных котлах, но, подозреваю, по большей части это будет железо.

– Господи спаси! – возопил преподаватель.

– Какое милое выражение, – заметила Ореада. – А ведь кто-то говорил, что вы неверующий.

– Вообще-то… – кашлянул преподаватель, заставив себя обращаться не к Ореаде, а к остальным студентам. – Вообще-то, если взглянуть назад с высоты нашего времени, кажется, что все предельно просто. И это естественно. Вот, например, алфавит. Вроде совсем не сложно, так? Да, мистер Левкович, мне хорошо известно, что существуют шипящие согласные. Немного юмора не повредит. Но алфавит был очень тяжел для человека в те времена, когда мы еще стояли у подножия…

– Endaktulos, то есть у пальцев ног, так это звучало изначально, – встряла Ореада.

– Успокойся, малышка, – мрачно бросил преподаватель и продолжил: – Когда человечество еще только стояло у подножия горы и опасливо смотрело вверх – вот тогда было тяжело.

– Да, потому что первые алфавиты ковали из железа, – объяснила Ореада, – и они были и правда тяжелые.

– То же самое и с арифметикой, – глубоко вздохнул преподаватель, игнорируя Ореаду. – Сейчас, оглядываясь назад, мы видим арифметику упорядоченной и ясной. Но когда ее не было, а все в ней страшно нуждались, вот тогда было очень тяжело.

– Конечно, ведь первые цифры тоже делали из железа, – прошептала Ореада Селиму. – Не понимаю, почему он так злится, когда я говорю ему про сделанное из железа.

– Характер у него такой, – прошептал Селим в ответ. – Не обращай внимания.

– А теперь давайте подведем итог, – сказал преподаватель. – Если нам не удастся с помощью совершенно новой концепции – даже не представляю, что это может быть, – открыть новое измерение и новую символику, то нам, пожалуй, придется кончать с этим спецкурсом. А то и со всем миром, что уж мелочиться. На этой скорбной ноте прощаюсь с вами до завтра. Если оно будет, это завтра.

– Да не волнуйтесь вы так, мистер Железович, – сказала Ореада. – Сегодня вечером я все сделаю.

2

Своим названием Daktuloi пальцы обязаны тому, что числом их было пять или десять. Или, возможно, тому, что обитали они у подножия (endaktulois) горы Ида. Изначально их было трое, а именно: Келмис – плавильня, Дамнаменей – молот и Акмон – наковальня. Впоследствии их количество увеличилось до пяти, затем десяти… и, наконец, до сотни.

Харперовский словарь классической литературы и древностей

В лесах Фригийской Иды жили могущественные волшебники, называемые дактилями. Первоначально их было трое. Келмис, Дамнаменей и силач Акмон первыми начали практиковать в горных пещерах искусство Гефеста. Именно они первыми освоили методы плавления железа в огненных котлах. Позднее дактилей стало больше, из Фригии они переселились на Крит, где обучали местных жителей работе с железом и другими металлами. Им также приписывают изобретение арифметики и букв алфавита.

Мифологическая энциклопедия Ларусса

Кроме того, считается, что дактили (волшебники с магическими пальцами, обитающие внутри гор) живут очень долго и остаются юными многие годы.

Грофф Крокер. Меар-Даоин[130]

Ореада отправилась в Городской Музей сразу после его закрытия, чтобы повидать Селима. Селим Илия работал там ночным сторожем, чтобы оплачивать учебу в университете. Работа была, что называется, не бей лежачего. Селим сидел за стойкой администратора и ночи напролет читал учебники и конспекты. Именно благодаря этой ночной учебе он и прослыл гением. Ореада принесла ему сэндвичи.

– С арахисовым маслом и джемом, и все – из железа, – пошутил Селим.

– Увы, не из железа, – печально проговорила Ореада. – Чтобы съесть железный сэндвич, нужны железные зубы.

– Но есть такие пальчики, которые запросто сделают себе железные зубы.

– На самом деле зубы у нас сами меняются на железные. Но мне до этого еще расти и расти.

– Ореада, я хочу на тебе жениться.

– Все называют тебя похитителем младенцев.

– Знаю. Но мы же с тобой почти ровесники.

– Как много здесь разных людей, – сказала Ореада. – Терракотовые люди, мраморные люди, базальтовые. Люди из песчаника, из дерева, из рафии. Восковые люди. Надо бы спросить у дядюшек, какие из них настоящие. Некоторые здешние люди-экспонаты вообще не существовали в действительности.

– Кстати, один из твоих друзей или дядюшек тоже здесь. Слепленный из воска. Вон там, смотри.

– Я знаю где. На самом деле здесь все трое. Просто имена на табличках могут быть написаны не так, как ты ожидал.

О Келмис, о Акмон, о Дамнэ, все трое