Дни Крови и Звездного Света - [27]

«Мне нравится моя жизнь», — подумала Кару.

Даже если это и была Тен, то волчица выглядела вполне невинно, когда приветствовала Кару и принесла ей тарелку, а значит, была вне подозрений.

— Я просто собралась принести тебе это, — сказала она.

Кару бросила на нее и на тарелку подозрительный взгляд.

Это не ускользнуло от Тен.

— Думаешь, я бы отравила тебя? Что ж. А не буду ли я сожалеть об этом, когда умру в следующий раз? — она рассмеялась. Хриплый звук вырвался из ее пасти: «Меня попросил Тьяго, — объяснила она. — Он встречается с командирами, в противном случае, я уверена, он сделал бы это сам».

Кару взяла тарелку с кускусом и овощами. Это было еще одно преимущество пребывания здесь: в Эретце с провизией было трудно. Они, в основном, питались варевом из джесса, который по виду напоминал пластилиновую массу, да и по вкусу был ничуть не лучше. У Кару был побитый грузовик, который служил ей для редких поездок в город, чтобы прикупить большущие мешки с зерном, финиками и овощами в ближайшем городе, а позади большого зала небольшим двориком теперь заправляла династия жилистых кур.

— Спасибо, — сказала Кару. Тьяго принес ей ужин несколько ночей назад, ей не пришлось прерывать свою работу, и она вынуждена была признать, что это было проще, чем спускаться вниз и быть встреченной сомнительным радушием товарищей — и, кроме всего прочего, Волк, плативший десятину, тоже упрощал задачу. Его руки были точно так же, как и ее, почти полностью покрыты синяками, накладывающимися один на другой и постоянно меняющимися. Цвет синяков менялся от бледно-желтого до насыщенно- фиолетового.

— Свой собственный вид искусства, — прозвал он эти синяки, и вознаградил ее самым странным (и отвратительным) комплиментом за всю ее жизнь. — Ты делаешь синяки прекрасными.

В этот вечер, однако, он не пришел, и когда она осознала, что ждала его — ждала прихода Волка — Кару резко поднялась на ноги и тут же направилась к окну.

Она позволила Тен отвести ее к столу. В этот час в зале не было столпотворения. Беглый осмотр и она догадалась, что половина, здесь присутствующих солдат, это ее рук дело. Их было легко узнать: по крыльям огромных размеров. Здесь присутствовал и Амзаллаг — ее творение. Оора — нет. Ниск и Лиссет — обеих она создала. Гвита и Баст — нет. Во всяком случае, пока нет. Но есть причина, по которой за спиной у Кару прошипели «предательница»: все они понимали, что не важно, сколько времени пройдет — дни, недели, а возможно даже часы — их души пройдут через ее руки. Кто-нибудь из них, возможно даже сегодня вечером, отправится в западню вместе с Тьяго, кто знает? Что они точно знали, так это то, что они идут на смерть; они к этому привыкли.

Они лишь не привыкли доверять предателю свое воскрешение.

— Нектар? — спросила Тен. Это была шутка. Она жестом указала на большой барабан, который удерживал речную воду, и Кару зачерпнула себе чашку. После того, как они расселись по местам, она сказала: «Я видела Разора».

— О? — Кару мгновенно насторожилась.

Разор был священником из рода Хет, которого она возвратила тем утром из укрытия кадил. Это было сложное воскрешение, один из особых запросов Тьяго.

Тен кивнула.

— Он шокирован головой, которую получил.

— Он к ней привыкнет.

— Но, Кару, львиная голова? У Хета?

Как будто Кару не знала, какие головы должны быть у Хетов. На самом деле, они были довольно ужасными, с выпученными сложными глазами и челюстями, как у муравьев, похожими на клешни краба. Как Бримстоун со всем этим справлялся? У Кару не было зубов насекомых в распоряжении, и она никогда таковых не видела. «Тьяго его хотел. Лев, это самое лучшее, что я могла сделать в кратчайшие сроки. И лучшее, чего он заслуживает», — подумала она. Разор был незнаком ей, но она чувствовала, пока работала, что у того темный нрав. Каждая душа оставляет свой уникальный отпечаток в ее разуме, а его был... неприятный и опасный. Она не знала, отчего Тьяго выделил его, и не спрашивала, как она не спрашивала и про остальных. Она делала свою работу, а Волк свою.

— Что ж, — призналась Тен, — полагаю, он теперь куда красивее.

— Серьезно? — спросила Кару. — Жду, что он меня поблагодарит со дня на день.

— Ну да. Не прячь когтей, — сказала Тен.

Это было химерово выражение, грубо говоря, оно означало, и не надейся, хотя, в куда более угрожающем смысле, подразумевало необходимость самообороны.

«Хороший совет», — подумала Кару.

Ее рот был набит едой, когда Тен небрежно обронила:

-Тьяго предложил, чтобы я помогла тебе.

Кускус на языке Кару превратился в пластилин. Она не смогла ответить и с трудом сглотнула.

— Ведь, — сказала Тен, — это непосильное дело для одного, не так ли?

Кару наконец-то удалось проглотить свой кусок пластилина.

«Бримстоун и один справлялся», — подумала она, но вслух этого не сказала. Она прекрасно понимала, что не идет с ним ни в какое сравнение. Кроме того, Бримстоун был не один, правда?

— Я хотела бы стать твоей помощницей, — продолжила Тен. — Как женщина Найя. Как ее звали?

От этого, такого небрежного упоминания Иссы, Кару напряглась. Тен даже не заметила этого, да и не ждала от нее ответа.