Дни испытаний - [12]

— Чудной ты человек, — снова махнул рукой Ковалев и замолчал, считая, что бесполезно говорить на тему, которая, по его мнению, не заслуживала внимания.

2

На другой день Ростовцева вызвал к себе начальник штаба полка майор Крестов. Ростовцев слышал от других, что это был требовательный к себе и подчиненным человек. Многим из командиров он не нравился потому, что эта его требовательность порою переходила в грубость. Но другие, напротив, восхищались им как человеком, слова которого никогда не расходились с делом.

— Что ж такого, что кричит иногда? — говорили они. — Зато уж если скажет что–нибудь, то как топором отрубит. Твердый характер! С таким воевать можно!

У двери кабинета начальника штаба никого не было. Ростовцев хотел было постучать, но вдруг услышал, как из комнаты донесся повышенный хриплый голос.

«Ого, — подумал он, — Крестов уже крестит кого–то. Подожду, пожалуй». Он отошел от двери и встал у стены, вслушиваясь в прорывающуюся временами из комнаты речь. Повидимому, тот, к кому она относилась, основательно провинился, и возражений не было слышно. Ростовцеву ожидание показалось томительным, и от неизвестности защемило в груди. Он с опаской подумал, что человек, кричащий за дверью, может накричать ни с того. ни с сего и на него, хотя он и не чувствовал за собой никаких провинностей. Он поспешно осмотрел себя, одернул гимнастерку и попробовал, туго ли затянут ремень Все оказалось в порядке.

Из комнаты вышел старший лейтенант. Он закрыл за собой дверь и, поймав спрашивающий взгляд Ростовцева, отдуваясь, сказал:

— Ох, и дает жизни старик.

— За что это он вас? — пособолезновал Ростовцев.

— Да ведь, по правде говоря, — вздохнул тот, — за дело, за грехи… А вы к нему?

— Да.

— Лучше подождать, а то попадете под горячую руку. — Старший лейтенант сделал какое–то движение, намереваясь показать, что получится, если Ростовцев попадет «под горячую руку», и пошел прочь. Ростовцев постучал и вошел в кабинет.

Он очутился в маленькой комнате с пустыми стенами. Одно окошечко пропускало с улицы скудный свет. В углу стоял письменный стол, за которым сидел майор. Против него стояли два стула. На столе лежали карта и куча бумаг. Возле примостилась пепельница, заваленная доверху окурками.

Ростовцев, вспоминая строевую науку, которой его обучали на курсах, сделал два строевых шага вперед и остановился. От волнения его шаги были скорее похожи на. походку гуся. Сознавая это, он смутился и, приложив руку к козырьку, уже менее уверенно отрапортовал, как положено по уставу.

С первого взгляда майор не показался Ростовцеву страшным. Это был приземистый человек с серыми худыми щеками. Кожа его лица морщинилась, собиралась в складки. Усы, щетинистые, седеющие, закрывали совершенно губы, потому что при разговоре он наклонял голову вниз и смотрел на собеседника исподлобья. Форма на нем сидела безукоризненно. Было заметно, что майор тщательно следил за одеждой. Звездочки на новеньких полевых погонах блестели желтоватым светом. Выслушав рапорт, майор уперся глазами в лицо Ростовцева, затем скользнул взглядом по его фигуре и грубовато бросил:

— Почему одеты не по форме?

«Начинается!» — тоскливо подумал Борис, не понимая толком, в чем дело.

— Почему не одели погоны, я вас спрашиваю? — повторил майор, раздраженный молчанием Ростовцева.

Борис вспомнил, что еще будучи в пути он узнал о введении новых знаков различия. Нашить погоны он так и не собрался и явился по вызову в старой форме с кубиками в петлицах. Он заговорил не совсем уверенно, объясняя, что у него не было времени сделать это. В середине объяснения майор резковато отрезал:

— Чтобы больше со старыми знаками различия я вас не видел! Поняли?

— Понял, товарищ майор!

— Ну и хорошо. — неожиданно смягчился майор. — А теперь здравствуйте и садитесь.

Ростовцев, слегка ошарашенный переходом с гнева на милость, осторожно опустился на стул.

— Скажите, пожалуйста, что вы умеете делать? — спросил майор.

— Я приехал сюда воевать, — ответил Ростовцев, которому вопрос показался неуместным.

— Вы хотите сказать — учиться воевать? — поправил его майор. — Вы ведь из гражданки?

— Да.

— Ваша гражданская профессия?

— Я работник сцены.

— Оперный артист, то–есть?

— Да.

— Ага, — удовлетворенно произнес майор. Он вытащил портсигар, закурил сам и предложил Ростовцеву;

— Спасибо, — ответил тот и взял папиросу..

— При штабе дивизии, — заговорил после паузы майор, — организуется ансамбль песни и пляски. К нам поступил запрос о выявлении и подборе сил. — Он замолчал и выжидающе посмотрел на Ростовцева. — Не находите ли вы, что ваша кандидатура подойдет?

— Я бы просил не посылать меня в ансамбль, — ответил Борис.

— Почему?

— Я хочу на фронт и не испытываю особого влечения к… пляскам.

— А если я откомандирую вас приказом?

— Простите, но я подам рапорт по команде о направлении меня на передовую.

— Гм… — произнес майор. — Упрямый вы человек… Впрочем, я упрямых люблю. Так, значит, решительно отказываетесь?

— Решительно.

— Ну, хорошо. Неволить не буду. Вернемся к тому, с чего начали. Что вы умеете делать кроме игры на сцене? Вы не обижайтесь, пожалуйста, — поспешил добавить майор, заметив недовольную мину Ростовцева. — На войне очень важно делать то, к чему человек больше привык.