Дни боевые - [38]

Внезапный согласованный удар, поддержанный шквалом огня, сковал гитлеровцев. Перевалив через цепи десантников, новгородцы ворвались в Борисово. Вслед за полком туда же устремились и десантники, а затем и какое-то подразделение из соседней с нами ударной армии, располагавшееся южнее Борисово.

Около девяти утра в дивизию была подана армейская связь.

— Как дела? — спросил у меня генерал Морозов. — Мне доложили, что вы ранены, а ваш начальник штаба убит. Так ли это?

— Да, это так, — подтвердил я. 

— Вы намерены эвакуироваться? Как себя чувствуете?

Что я мог ответить? Ранение у меня было не тяжелое, небольшой осколок застрял в мышцах правого плеча, к тому же не хотелось покидать дивизию, даже на один день.

— Если позволите, пусть хирург сделает операцию на месте. Через неделю буду здоров.

— Ну смотрите, вам виднее, — сказал Морозов, — хирурга я направлю. Теперь скажите, как дела у Борисово?

— Борисово только что занял Новгородский полк совместно с бригадой. Подробности смогу доложить несколько позже.

— А вы правильно докладываете? — спросил Морозов.

— Совершенно точно.

— Дело в том, что несколько минут назад из Присморжья звонил командующий фронтом. Он сказал, что Борисово захватили части ударной армии. Ему об этом доложил генерал Захватаев, который командует оперативной группой там, рядом с вами. Кто же все-таки захватил Борисово, вы или Захватаев?

Сведения сверху оказались для меня неожиданными, а недоверие к моему докладу обидным.

— Товарищ командующий! — ответил я. — Вчера вечером в присутствии командарма ударной овладеть Борисовом было приказано мне. Для этих целей комфронта придал мне бригаду Мерзлякова. Сегодня все утро бригада и Новгородский полк вели бои за Борисово и наконец овладели им. При чем же здесь Захватаев?

— Этого я не знаю, — сказал Морозов. — Командующий фронтом считает, что Борисово взято не вами, а соседом. Пошлите к Захватаеву ответственного командира, разберитесь, а потом еще раз доложите.

Я так и сделал. Для уточнения положения частей направил к Захватаеву двух штабных командиров: одного — от оперативного, другого — от разведывательного отделов. Часа через полтора они возвратились ни с чем. Захватаев, узнав, зачем они пришли, изругал их и отказался давать какие-либо объяснения.

Не знаю, чем было вызвано такое недоброжелательное отношение соседа к нам. Может быть, неприятным  для него разговором с командующим войсками фронта после моего доклада генералу Морозову?

Пока шло ненужное препирательство между нами, противник подготовил сильную контратаку и выбил нас из Борисово. И как мы потом ни старались, нам так и не удалось восстановить положение.

После двенадцати у меня произошел второй разговор с командармом. Он сам вызвал меня к аппарату.

— Комфронта выражает свое недовольство, — сказал он мне.— Захватаев доложил, что вы оставили Борисово. Так ли это?

— Да, — ответил я. — Мы не успели закрепиться в Борисово. Пока приводили в порядок перемешавшиеся подразделения и части, отводили кое-кого в тыл и организовывали оборону, противник накрыл нас огнем, а затем выбил контратакой. Сейчас принимаем меры, чтобы восстановить положение.

— Принимайте! Задача с вас не снимается.

— Можно один вопрос? — спросил я у Морозова.

— Спрашивайте.

— Не кажется ли вам странным доклад соседа? То он в течение двух часов доказывал, что Борисово взяли его части, а теперь почему-то доложил, что не его части оставили населенный пункт, а наши.

— Я знать не хочу, как докладывает сосед, — не скрывая раздражения, резко оборвал меня командарм. — Меня интересуют не его доклады, а ваши, и я хочу о ваших действиях слышать прежде всего от вас самих, а не от кого-либо другого. А хирурга я выслал, — добавил он, уже смягчив тон.

Да. Замечание командарма было вполне справедливое, и обижаться я не мог. С информацией в это утро мы действительно запаздывали, а сосед опережал, истолковывая события в свою пользу.

После неприятного разговора с командармом я долго думал о согласованности на стыках. До сих пор ее у нас не получалось.

Так было в боях за Лужно, так повторилось и теперь, на Ловати.

Вторично овладеть Борисовом нам не удалось, но зато мы прочно закрепились на развилке дорог южнее  его. Оседлав развилку, перерезали старорусское шоссе и закрыли эту рокаду. Кроме того, оборудовав артиллерийские наблюдательные пункты по опушкам и установив наблюдение за дорогой, подходившей к Борисову со стороны реки Редьи, мы перекрыли движение противника и по этой дороге.

Гитлеровцы пытались восстановить положение и под прикрытием артиллерийского и минометного огня не раз переходили в атаку. Но наши части прочно удерживали захваченное, на огонь отвечали огнем, на атаки — контратаками.

Развилку занимал Новгородский полк. Правее его, упираясь правым флангом в шоссе севернее Борисово, находился Казанский полк. Фронт дивизии представлял дугу, концы которой вдавались в старорусское шоссе.

Воздушно-десантная бригада сначала занимала небольшой участок между полками, а затем была выведена из боя и совсем убыла от нас.

По указанию генерала Морозова мы спешно готовили новый штурм опорного пункта. План штурма был уже разработан, но нас на несколько часов упредили гитлеровцы: в первых числах апреля они продолжили свое большое весеннее наступление.