Дни боевые - [37]

Как нарочно, наше прибытие на берег противник встретил огневым налетом, вынудил колонну рассредоточиться и задержаться. После налета последовал  методический обстрел. Снаряды рвались на льду, обкладывая проезжую часть дороги. Преодолевать реку по дороге было опасно, а объехать стороной также не представлялось возможным: угрожали свои же мины.

— Ну как, перемахнем или переждем немного?—  спросил я у своих командиров, собравшихся на берегу.

— По-моему, надо переждать, — сказал комиссар.

— Конечно, на рожон лезть нечего, — согласился начальник штаба.

Только начарт выразил желание проскочить поскорее. Ему не терпелось: хотелось лично самому проверить перед атакой готовность артиллерии.

Решили немного подождать. Постояли, понервничали минут пять — шесть, огонь не прекращался, а нетерпение наше возрастало. Пришлось отдать распоряжение преодолевать реку под огнем.

Первыми на лед выехали мои сани, на которых, кроме меня и комиссара, поместился начальник штаба. Он расположился на передке, рядом с ездовым, на обычном адъютантском месте, а Пестрецов с верховыми лошадьми ехал позади. За нами вытянулась вся колонна.

До середины реки проехали шагом, лавируя между воронками, заполненными водой. С десяток снарядов разорвалось по сторонам, впереди и сзади нас.

— Начало удачное, — повернувшись ко мне боком. сказал Вольфенгаген. — Проскочим!

— Конечно, — поддержал Воробьев.

— Погоняй, друг, побыстрее! — поторопил я ездового.

— Н-но, серые! — крикнул он и хлопнул вожжами. Не успели лошади рвануть, как внезапный сильный удар ошеломил нас. Через несколько секунд, опомнившись и придя в себя, я увидел сквозь пелену еще не рассеявшегося дыма жуткую картину. Сани стояли на месте. У их передка топтался ездовой с перебитыми руками. Вольфенгаген продолжал полулежать на передке с повернутым ко мне лицом. Он был мертв. Комиссара рядом не оказалось. Повернувшись влево, я увидел его барахтающимся в снегу по ту сторону саней. Все это наделал разорвавшийся у передка снаряд. Его осколки сразили начальника штаба, ранили ездового и меня, покалечили лошадей, и только комиссар, выброшенный из саней силой взрыва, остался невредим. 

Надо было немедленно выбираться из зоны обстрела, но у меня не хватало сил. Только с помощью подбежавшего Пестрецова я с трудом добрался до Гридино.

Поблизости не оказалось ни фельдшера, ни санинструктора. Я все больше и больше слабел. Наконец адъютанту удалось кое-как забинтовать меня.

Обстрел вскоре прекратился. Остальные штабные работники прибыли в Гридино благополучно, без потерь. Так и не добравшись до своего КП, я из Гридино подал сигнал для атаки.

Тяжелым было мое прощание с начальником штаба.

Всего лишь несколько дней назад Даниил Оскарович делился со мной своими заветными мыслями и строил планы на будущее. И вот он лежит безмолвный. Горько, бесконечно горько терять боевых друзей!

* * *

Первой атаковала Борисово воздушно-десантная бригада. Атака началась дружно, но, для того чтобы довести ее до конца, не хватило сил. Скованные губительным огнем, десантники залегли в двухстах метрах от населенного пункта.

Гитлеровцы занимали окопы, подвалы, чердаки и отовсюду сеяли смерть. Этот опорный пункт имел для фашистов важное тактическое значение: расположенный на шоссе из Старой Руссы на Рамушево, он прикрывал выходы на эту рокаду с тыла, со стороны Редьи.

Не выдержав, полковник Мерзляков оставил свой НП и направился в цепи, чтобы лично повести людей в атаку.

Цепи возобновили огонь и стали готовиться к новому броску. Но тут произошло несчастье: вражеская пулеметная очередь перебила полковнику ноги. 

Весть о ранении комбрига волной прокатилась по цепям, подняла их и бросила вперед. Несмолкаемое грозное «ура» заглушило грохот боя. Но этот яростный бросок, плохо подготовленный огнем, дорого обошелся бригаде. Лишь немногим бойцам удалось добежать до окраины и закрепиться на огородах в ожидании поддержки со стороны Новгородского полка.

А полк, располагаясь в это время во втором эшелоне, в затылок бригаде и несколько уступом влево, внимательно следил за ee действиями, изучал огневую систему и готовился развить успех.

Артиллерийский дивизион капитана Нестерова, приданный полку, и полковая артиллерия все еще вытягивались на прямую наводку и готовились к открытию огня. Местность была не особенно удобна для ведения огня.

С трех сторон к Борисово плотной стеной подступал строевой лес, и только на восточной окраине, откуда велось наше наступление, лес отстоял от населенного пункта на триста — четыреста метров. Здесь от опушки до самого шоссе простиралась поляна, поросшая кустарником и покрытая толстым слоем рыхлого снега. На этой поляне и развивалась атака Новгородский полк пришел на помощь бригаде немедленно, хотя еще полностью не закончил подготовку.

В атаке Черепанов применил наш излюбленный и не раз проверенный метод. Обрушив огонь прямой наводки по выявленным огневым точкам противника на чердаках и в подвалах, наслаивая минометный и стрелковый огонь, он рывком бросил пехоту, а вслед за ней устремился и сам с зенитно-пулемётными установками, чтобы массированным огнем закрепить успех.