Дни боевые - [2]

—  Это бы стекла бьете? — спрашиваю я у лейтенанта.

— Товарищ полковник, я вас разыскивал, — оправдывается он, — а на фару нарвался случайно... Нельзя нарушать светомаскировку.

— Зачем я вам понадобился?

— Вас ожидает полковник из штаба фронта. Он сейчас у нашего коменданта. Я провожу вас. А за фару извините.

Вместе с Шабановым и Секаревым идем к коменданту. В маленькой комнатушке, еле-еле освещенной плохонькой керосиновой лампочкой, у стола сидит человек. При нашем появлении он встает и идет нам навстречу. Здороваемся. Полковник сообщает, что решением Ставки наша дивизия передана в распоряжение командующего войсками Северо-Западного фронта и производит выгрузку на станциях Едрово и Валдай. До нас уже прибыло пять эшелонов.

Полковник советует сейчас же поехать к командующему с докладом о состоянии дивизии.

— Ехать обязательно нужно, — соглашаюсь я,—  но смогу ли я ночью найти штаб?

— Трудно, но найти можно, — говорит полковник и развертывает на столе карту. — Выедете из Валдая по шоссе на Крестцы, доберетесь до первой развилки, а затем свернете вправо. Проедете вот эту лощину с мостом а затем налево на бугорке и будет командный пункт. У первых построек остановитесь и спросите, а там вас  проведут. Тут километров десять, не больше. Желаю приятной встречи с командующим, — улыбается полковник. — Не робейте, он у нас хороший. Слышали о генерал-лейтенанте Курочкине?

— Да, конечно.

* * *

Ко дню прибытия на станцию Валдай первых эшелонов нашей дивизии обстановка на северо-западном направлении советско-германского фронта была следующей.

Здесь действовала вражеская группа армий «Север» под командованием фельдмаршала фон Лееба. В ее состав входили: 16-я армия генерал-полковника Буша, 18-я армия генерал-полковника фон Кюхлера и 4-я танковая группа генерал-полковника Геппнера, всего 20 пехотных, три танковые и три моторизованные дивизии. Группу армий «Север» поддерживал 1-й воздушный флот под командованием генерал-полковника Келлера.

Ценой огромных потерь немецко-фашистским войскам удалось выйти на побережье Финского залива в районе Урицка и на южный берег Ладожского озера у Петрокрепости (Шлиссельбург) и блокировать Ленинград с суши. В то время, когда гитлеровцы рвались к Ленинграду, а навстречу им наступала финская армия, войска Северо-Западного фронта форсировали реку Ловать и нанесли из района Старой Руссы сильный контрудар по южному крылу 16-й немецкой армии. Для парирования этого контрудара фашистские командование вынуждено было перебросить подвижные войска не только группы армий «Север», но и группы армий «Центр», наступавшей на Москву. Кроме того, сюда же была перенацелена и вся авиация 1-го воздушного флота. Контрудар ослабил немецко-фашистские войска на ленинградском направлении. Ценой потери некоторого пространства к востоку от реки Ловать войска Северо-Западного фронта выиграли время, необходимое Ленинграду для организации прочной обороны.

К 20 сентября вражеское наступление на Ленинград было окончательно приостановлено. Гитлеровцы оказались скованными активной обороной советских войск. К концу сентября прекратилось наступление и финской армии на Карельском перешейке севернее Ленинграда и на реке Свирь, между Ладожским и Онежским озерами. 

В ожесточенных боях на рубежах рек Ловать и Пола наши части понесли значительные потери. Сдерживая натиск немецких танков, отражая непрерывные налеты вражеской авиации, они организованно отошли на рубеж Лычково, Демянск, Осташково, где заняли оборону.

На усиление поредевших войск фронта Верховное Главнокомандование и направило нашу дивизию.

...Всю дорогу к командующему фронтом я обдумывал свой доклад ему. Беспокоило меня многое. Дивизия, обучавшаяся в Приморье, привыкла действовать на совершенно безлесных сопках. Теперь же ей предстояло сражаться на лесисто-болотистой местности. На первых порах это покажется слишком тяжело. Хотелось бы иметь немного свободного времени до вступления в бой, чтобы пообвыкнуть и осмотреться.

«Попрошу командующего, — думал я, — чтобы дивизию на недельку поставили в оборону. Мы смогли бы тогда изучить местность, противника и втянуться во фронтовую жизнь. Если же сразу придется наступать, то на подготовку буду просить хотя бы несколько суток».

Волновался я и за необученное пополнение в пятьсот человек, влившееся в дивизию перед отъездом на фронт. Тревожило меня и то, что артполку недоставало двух гаубиц. Он сдал их для ремонта в армейские мастерские, а обратно получить не успел.

Позже, когда я ознакомился с обстановкой на фронте, мое беспокойство в отношении гаубиц показалось мне смешным.

До штаба фронта доехал без происшествий.

Дежурный провел меня к командующему войсками фронта генерал-лейтенанту Павлу Алексеевичу Курочкину. Я видел его много раз до войны, на совместных учениях, на праздничных парадах. Теперь, когда я вошел к нему и представился, мне показалось, что время не изменило его. Он был по-прежнему строен, подтянут. Поздоровавшись и пригласив присесть, генерал начал свою беседу с вопросов: «Как доехали?», «В каком состоянии дивизия?»

Коротко доложив обо всем, я вручил ему ведомость «О боевом и численном составе дивизии».