Дневники Клеопатры. Восхождение царицы - [40]

Примерно в то же время умер священный бык Гермонтиса, и надлежало найти ему преемника. Эта замена осуществлялась путем сложной церемонии, разработанной до мелочей, в ходе которой нового священного быка препровождали по Нилу к храму, где ему предстояло обитать. В древности подобные водные процессии возглавляли фараоны, но ни один из Птолемеев никогда в таком обряде не участвовал. Между тем Гермонтис, лежавший в нескольких милях вверх по течению от Фив, был одним из очагов брожения, и я сочла политически целесообразным принять участие в церемонии. С одной стороны, это позволяло на время удалиться от интриг двора, а с другой — сулило надежду на укрепление моей позиции и, может быть, умиротворение беспокойных областей.

Царскую ладью приготовили, и я отправилась в путь. Я с нетерпением ожидала путешествия; по моим расчетам, оно должно было продлиться дней десять.

Сидя под навесом на корме ладьи, я наблюдала за проплывавшими мимо землями. Чем выше мы поднимались — мимо пирамид, мимо Мемфиса с его поблескивавшими в лучах солнца белыми стенами, — тем заметнее становились последствия обмеления Нила. Его берега по-прежнему окаймляли зеленые пальмовые рощи и поля с красно-черной почвой; стояли те же глинобитные хижины, ослики вращали те же колеса. Полоса земли, непосредственно примыкавшей к реке, с виду почти не изменилась, но стала уже. К плодородным берегам подступали золотистые, порой пепельно-белые пески. Над ними возвышались обожженные солнцем каменистые утесы. Ширина зеленой прибрежной полосы разнилась — от неполной мили до десяти миль; однако эта зона жизни всегда оставалась в пределах поля зрения, а позади брала свое мертвая пустыня.

Ночь наступала мгновенно: стоило рыжему шару солнца погрузиться в обмелевший Нил, окрасив его на миг кровавым багрянцем, как приходила чернильная тьма и на небосводе высыпали миллионы звезд. Вместе с тьмой наступала тишина, и, несмотря на разгар лета, разливалась прохлада.

Через три дня после Мемфиса мы проплыли мимо каменного города. На мой вопрос, что это за место, капитан сердито проворчал:

— Город фараона-отступника, да забудется навеки его проклятое имя!

Я, однако, его имя помнила — Эхнатон! Правда, известно мне о нем было немного: он пытался распространить новую религию, основанную на почитании единого бога Атона. Жрецы Амона в Фивах постарались вытравить память об Эхнатоне, и теперь мы смотрели на развалины — все, что осталось от фараона и его замысла. Я могла лишь порадоваться тому, что мои венценосные предки никогда не пытались раздавить или принизить какую-либо религию, так же как и навязывать кому-то свою. Птолемеи, в том числе и мой отец, не скупились на строительство в Верхнем Египте храмов старым богам, и мы можем гордиться тем, что оставили по себе замечательную память — такие знаменитые храмы, как святилища в Эдфу, Эсна и Ком-Омбо.

Вскоре после того, как заброшенный город злосчастного фараона остался позади, мы проплыли мимо расположенных на восточном берегу алебастровых карьеров Хатнуба, откуда родом большая часть наших сосудов для мастик и благовоний.

Два дня спустя мы миновали последний греческий аванпост на Ниле — город, основанный первым Птолемеем в четырехстах милях от Александрии. Дальше иностранное влияние теряло силу.

На девятый день нашего путешествия мы достигли места, где Нил совершал резкий поворот, и поплыли на восток. Близ самого локтя излучины, у города Дендеры высился храм Хатор, богини любви. Это недавнее сооружение, его достраивали по велению моего отца. Правда, с воды я разглядела лишь поднимавшиеся над бурой стеной из глинобитного кирпича резные колонны и пожалела, что из-за нехватки времени не могу остановиться и осмотреть святыню.

У следующего изгиба Нила — там, где река снова поворачивала на запад, — стоял городок Копт, известный мне в силу своего важного торгового значения. Здесь, где Нил ближе всего подходит к Красному морю, лежали маршруты верблюжьих караванов, направлявшихся к портам за товарами из страны Пунт и Аравии. Мой отец был сильно заинтересован в этом торговом пути; он считал, что Египту следовало смириться с торговой гегемонией Рима в Средиземноморье и усиленно развивать торговлю с Востоком и Индией.

Предыдущие Птолемеи основали на побережье Красного моря ряд городов, получивших имена их цариц: Клеопатрис, Арсиноя, Береника. Береника — самый южный город, он долгое время служил пунктом паромной переправы пойманных в Африке слонов. Однако в последнее время торговля слонами приходила в упадок, поскольку они уже не обеспечивали, как прежде, решающего перевеса на поле боя. Юлий Цезарь разработал тактику борьбы против этих гигантов, и они уже не внушали ужас одним своим видом.

Юлий Цезарь… Я невольно задумалась об этом человеке, поражавшем своей неистощимой изобретательностью в области военного дела. Взять тех же слонов — почему никто до него не догадался использовать их слабые места? Оказалось, что под градом камней и метательных снарядов животные впадают в панику, поворачиваются и обращаются в бегство, топча свои же войска. Столетиями слоны считались самым грозным оружием, но Цезарь, похоже, покончил с их господством на полях сражений. Как Помпей победит такого воина? Я жалела, что нам пришлось выступить на его стороне, ибо это могло обернуться для Египта большой бедой.