Дневники черного копателя. Часть II. Мои 6 сезонов. Эпизоды 2006—2007 - [53]

– Патроны не любят сырость, – объяснял Саша, – вообще, у наших советских боеприпасов слабое место – это капсюль. Если «глазки не горят», то есть при взгляде через горлышко гильзы внутри разобранного патрона не видно блестящих металлических концов капсюля, то это значит, что капсюль не сработает, и такой патрон не выстрелит. Патроны могут храниться в идеальных условиях при минимальной влажности лет десять, а потом их нужно утилизировать, списывать. Даже на стрельбище их отдавать нельзя, потому что они могут быть опасными для стреляющих, например, затяжной выстрел – это последствия долгого хранения патронов с истекшим сроком годности. Так что очень большой вопрос, что они смогут выстрелить…

Мы оттащили ящики к машине, Саша положил их под автомобиль, чтобы они просушились на ветру. Еще немного покопавшись в балке и не рассчитывая на большее, мы начали сворачивать палатку и готовиться к переезду.

Загрузив все вещи и хабор в машину, я отметил, что клиренс у нее стал ниже. Обратил на это внимание Саши, который отмахнулся.

– У нас было с самого начала много еды и запас воды, – равнодушно отвечал он мне, – потом мы воду выпили и подъели запасы: машина поднялась. Сейчас вместо этого мы накидали железа, и посадка стала снова низкая. Все в порядке, с нагрузкой по полевой дороге даже мягче ехать, а пустую машину трясло бы в разные стороны. Садись!

Мы выехали из последнего лагеря, миновали предыдущую стоянку в балке Холодной. Я бросил взгляд на то место у кустарника, где мы ночевали, – не было и намека на то, что тут недавно кто-то был. Затем Саша вырулил из балки наверх, и мы повернули направо в поля. Впереди и слева были совершенно пустынные земли, как будто и не обрабатываемые. Редкие деревья виднелись из-за холмов, которые были отрогами балок. Справа сплошной полосой шли посадки, за которыми было окультуриваемое поле. Там стояли какие-то сельскохозяйственные приспособления, вдали виднелась техника. Мы так медленно проехали по дороге примерно два километра. Саша смотрел на дорогу, а я высматривал вокруг перспективные места для копания. В какой-то момент мне показалась интересным небольшая высота слева, и я попросил Сашу остановить машину.

Мы вышли, Саша сразу закурил, а я достал металлоискатель и лопату из рюкзака.

– Хочешь сразу покопать? – Саша был настроен ехать далеко и не ожидал, что мы так скоро остановимся.

– Я схожу посмотреть и разведаю место, – отвечал я ему, отходя в сторону безжизненного лунного ландшафта. Впереди была сухая степная земля с редкими островками выжженной травы. Кое-где попадались небольшие маки, ярко-красные и сдержанно-желтые, они росли сразу по два-три цветка. Отметив их красоту в этой пустынной местности, я дошел до пологих и неглубоких балок, которые начинались за этой высотой. Дальше уже полей не было, только овраги, образованные балками. Я немного походил по этим оврагам, не увидел там никаких следов от блиндажей или окопов. Балки были слишком мелкими для того, чтобы можно было там эффективно спрятать большую группировку. Мы уже знали по опыту, что только в довольно глубоких и масштабных по размеру балках можно что-то найти, а здесь, скорее всего, никого и не было. Возвращаясь к машине, я сделал небольшой крюк и только с расстояния в пятнадцать метров заметил одиночный неглубокий окоп, который был расположен на ровном месте в степи. Он был довольно широкий, в диаметре примерно метров пять. Судя по форме и небольшой глубине, это мог быть окоп для миномета, противотанковой пушки, небольшой зенитной установки или даже просто окоп для наблюдателей. Я включил металлоискатель и начал со входа. Там было пусто, никаких сигналов. Затем переместился внутрь ямы и стал проверять дно и брустверы. В бруствере в трех разных местах были три сильных сигнала. Отметив их все про себя, я начал копать их один за другим. Буквально в первых пяти сантиметрах от поверхности земли лежал какой-то крупный металлический предмет. Я поддел его лопатой – это была складная немецкая саперная лопатка, сложенная и зафиксированная, как заступ! Деревянный черенок, естественно, сгнил, но металл лезвия был очень крепким. Отложив ее на бруствер, я принялся за следующий сигнал – это оказалась немецкая кирко-мотыга. Она была увесистая, на ее корпусе сбоку было какое-то клеймо, которое свидетельствовало о немецком происхождении инструмента. Обрадованный такими находками, я положил кирко-мотыгу к лопате и принялся за третий сигнал. Когда моя лопата уперлась в металл, то я рукой смахнул землю из ямы, и увидел спусковую скобу от оружия. Я остановился, встал и огляделся по сторонам. Наша машина была метрах в двухстах от этого места, возле машины стоял Саша и курил. Больше вокруг никого не было. Тогда я принялся откапывать предмет, и вот я увидел на дне магазинную коробку, затвор, ствольную коробку и прицельную планку. Это был карабин Маузера 98к! Я потянул его из земли, и он легко освободился. У меня в руках был целый карабин с затвором, настоящий боевой ствол! Конечно, дерева не было, но я знал, что рядом надо искать затыльник. И он тоже тут, где ему и полагалось быть! Кровь прилила к лицу, я оглядывался по сторонам, как бы ища вокруг хоть кого-нибудь, с кем можно было бы поделиться радостью от находки. Но тут я был один, а Саша был далеко. Даже если кричать ему, то он не смог бы разобрать слов, да и вообще вряд ли бы услышал хоть что-то на ветру.