Дневники черного копателя. Часть II. Мои 6 сезонов. Эпизоды 2006—2007 - [54]

Что ж, разведка удалась на славу! Я шел к нашей машине, держа в руках ржавый карабин так, чтобы он был прикрыт лопатой. Вот если бы сейчас вдруг в степи прямо передо мной приземлился милицейский вертолет, и оттуда бы вышли грозные менты, то я бы просто выбросил железку подальше от себя, и сказал бы, что это не мое. Но здесь вокруг не было ни души, и бояться нам было некого. Я подошел к Саше, который уже что-то начал подозревать.

– Там балки пустые, а на поле есть только одна ямка, – начал я ему свой рассказ, – и в ней лежало вот это.

С этими словами я вытащил из-под лопаты карабин и бросил Саше. Он не подал виду, что удивился, и стал внимательно рассматривать находку.

– Затвор на месте, – монотонно заученным тоном говорил он вслух, – ствол прямой, не сильно ржавый – подойдет!

– Ну, тогда забирай, – удовлетворенно кивнул я, – я такое не собираю, слишком стремно.

Саша еще сильнее сжал карабин, который после моих слов уже стал его собственностью, и теперь он дал волю эмоциям.

– Ничего себе, в пределах прямой видимости от дороги лежат стволы, – Саша восторгался богатством местных балок, – кому расскажи – не поверят! Он верховой был, что ли?

– Нет, в бруствере лежал, там еще лопатка была и кирка.

– А ну, пошли туда, давай там все проверим еще раз!

Саша достал свой металлоискатель, и мы снова пошли к яме. Саша долго изучал лопатку и кирко-мотыгу, и мы сошлись на том, что эта яма, скорее всего, по зимним событиям.

Мерзлую землю зимой можно взять только киркой, да и немецкая лопатка была сложена характерным образом, чтобы выгребать из ямы отбитые киркой заледенелые комья земли. Карабин тут, скорее всего, остался лежать на бруствере в снегу, при первом потеплении ушел вниз, ну а весной и совсем его затянуло в землю. Поскольку рядом нет множества блиндажей, как в балке Холодной или у Ново-Алексеевки, то и охотников искать ямы в голой степи было мало. То есть их вообще тут не было, иначе бы наши конкуренты с металлоискателями выкопали эти предметы задолго до меня. Саша еще раз посветил своим мощным прибором в яме и вокруг нее, но больше тут ничего не было. Мы пришли и забрали то, что было. Словно забрали свое, как шутил Саша. Он подхватил лопатку и кирку, и мы вернулись к машине. Оглянувшись назад с дороги на поле, мы так и не смогли увидеть там в степи эту яму, расстояние и масштаб надежно скрывали ее с дороги от случайного взгляда.

Мы сели в машину и дальше поехали с той же медленной скоростью. Еще примерно через полтора километра слева мы увидели большую балку. Она была очень широкая, и даже с дороги были видны блиндажи на ее склонах. Но с дороги в нее повернуть было нельзя, да нам и не нужно было заезжать на ее дно: мы уже знали, что ставить машину с палаткой нужно на высоком месте. Поэтому мы проехали мимо балки, поднялись на пригорок и тут слева увидели у лесопосадки съезд к полю. Правда, на обычной легковой машины проехать без проблем здесь было невозможно. Между дорогой и съездом к лесопосадкам была глубокая паханая канава. Очевидно, она защищала культуры на поле от пала в степи, когда нерадивые люди поджигают степь, чтобы в следующем сезоне трава росла гуще. Но нас с Сашей остановить было невозможно, ведь у нас есть лопаты.

Припарковав машину у обочины дороги, мы вдвоем за пять минут накидали земли в эту канаву, сделав своеобразный пандус для нашей машины. Теперь можно было спокойно проехать туда, где нас никто не стал бы искать. Саша сел в машину, аккуратно проехал через канаву, а я следом за ним лопатой откидал землю обратно. Так что не осталось и следа от нашего пандуса. Потом я пошел вперед по полю и смотрел, чтобы на пути машины не было никаких сюрпризов в виде камней, ям, острых веток и верховых железок. Мы проехали примерно двести метров, свернули немного вправо, и Саша спрятал машину за низкими деревьями лесопосадки. С дороги это место совершенно не бросалось в глаза, мы дополнительно задрапировали машину сухими ветками. Теперь можно было совершенно спокойно ставить лагерь.

Отточенными движениями мы установили палатку менее, чем за минуту. Удивившись такой слаженности, которая у нас появилась за этот вояж, мы наскоро покидали в палатку предметов для надежности, чтобы ее не сдуло ветром. А сами взяли металлоискатели и лопаты да пошли к балке, как шахтеры спускаются в забой.

На дне балки был пересыхающий ручей, который питался, по всей видимости, вешними и дождевыми водами. В это время его русло было сухим, но представляло собой довольно глубокую извилистую канаву, которую нужно было перепрыгивать. Мы начали изыскания со дна балки, и буквально с первых же шурфов нам стал попадаться путевый хлам: затворы от винтовок, крышки от котелков, смятые алюминиевые обручи от немецких подшлемников. Распределившись по дну так, чтобы не мешать друг другу, мы стали искать «золотую жилу» – каждый свою. Примерно через полчаса копания я стал обладателем стального ствола от советской ракетницы, отломанного от рамы вместе с ушком. Такое повреждение невозможно получить в ходе эксплуатации, значит, ствол был оторван в результате близкого взрыва или попадания осколка. Саша лишь на мгновение отвлекся от своего занятия, когда я издалека показал ему этот ствол, и принялся дальше ходить с металлоискателем на своей волне. Он шел, слушаясь своей интуиции, и прямо ни лисьей тропе, проходящей по склону балки, выкопал штык от Маузера 98к.