Дневники 1920-1922 - [95]

Лева сказал:

— Ты, папа, очень наивен, тебя может обмануть каждый мальчик, если ему захочется, но эта черточка в тебе мне очень нравится.

Сборы в Москву: очки, ножницы, пер. ножик, два карандаша, прол. чернильница, ручка, перья, бумага, нож свиной, щетка, портянки.

19 Ноября. Непокрытая снегом злая колючая земля, дороги непроезжие. Во вторник выпал зазимок (третий), но дорога не исправилась.

Идеи — это вывески на магазинах скопленных чувств.

У большинства людей их идеи — только вывески на пустых магазинах.

(После рассказа о пустых Московских магазинах с вывесками и витринами.)

Как слепые не видят света, глухие не слышат музыки, так слепы и глухи бесчисленные люди к высшему закону бытия: их доля — мышиная беготня в вечном страхе перед чем-то, чего они не понимают, они живут, как рабы под кнутом. Но кто же Совершенный из людей, управляющий жизнью? Нет его! И свобода есть лишь сознание необходимости идти по пути высшего закона. И свободны невинные дети…

20 Ноября. Читал фельетон Ленина о новой экономической политике — длинная, бесконечная речь! Читаешь, будто едешь по этой теперь мерзлой, колючей земле на серой кляче в телеге, и, кажется, конца нет, пока вытянет кляча и доедешь до города, — так бездарен его стиль, так убога, низменна эта мещанская мысль, видящая избавление человечества в зависимости только от материальных (внешних) отношений.

21 Ноября. Михайлов день. Морозно. Ярко светит утренний остаток луны. На востоке белеет — восходит звезда утренняя. Неподвижно смотрю на нее — сколько раз я смотрел так на нее и все вижу разное, да, по-разному каждый раз приходит и зима, и весна, и лето, и осень, и звезды и луна восходят всегда по-разному, а когда будет все одинаково, то все и кончится. Пробую молиться по-детски: читаю «Отче» и «Богородица» — хорошо! Только все-таки лучше молиться по-своему, без слов, неясными туманами, как во сне: Боже, не угаси искорку души моей, зажженную Тобою во мне…

Новый лозунг Ленина «государственный капитализм» совершенно в духе всего учения Маркса: государство, как фабрика, и гражданин homo faber.

24 Ноября. Письмо даме, возмущенной социализмом (В. Е. Беклемишевой).

Если Вы хотите серьезно бороться с социализмом, то Вам нужно бороться с капитализмом и понять социализм как продолжение процесса механизирования жизни, внесенного в историю капиталом. А первая причина всякой механики есть математика, и выходит, что бороться надо с математикой как с исключительной деятельностью человеческого духа, с рационализмом или интеллектуализмом.

С некоторого времени человечество стало на путь моллюсков, выпускающих из себя сок для раковины, — таким соком была для человечества его односторонняя интеллектуальная деятельность, которая привела к механизации жизни, создавая для нее броню, как у моллюсков раковина. Говорят, что был момент страшной опасности для животного — оцепенеть, как растение, весь животный мир мог закрыться от жизни вселенной раковинами и оцепенеть. Такой же опасностью для жизни представляется мне капитализм и его продолжение социализм, создающее из homo — homo faber, т. е. существо, делающее орудия производства.

Перед животным миром, который начал было уже закрываться раковинами, стояла альтернатива: или закрыться, или вступить со всею жизнью в борьбу. Животный мир в лице человека избрал последнее и объявил всему живому борьбу, он стал изготовлять орудия войны, орудия производства и отделился от всего мира живых существ своим интеллектом, т. е. способностью делать орудия, подчиняющие себе весь живой мир. Дух человечества разделился на две половины: одна половина человечества (консервативная) до сих пор протестует против войны миру и скорее готова уйти в раковину моллюска, чем воевать, другая половина (прогрессивная) неудержимо стремится подчинить себе все живое, растворить в механике живую индивидуальность и превратить мир в громадную фабрику.

Вся трагедия происходит, однако, на земле, т. е. на маленькой песчинке вселенной, и со стороны, где-нибудь далеко за пределами солнечной системы, дело представляется совершенно иначе. Мне думается, что там не видно такой противоположности между деятельностью моллюска, укрывающегося раковиной, и деятельностью человеческого интеллекта, создающего железную броню на весь человеческий мир.

Социалисты как высшие представители homo faber'a отличаются от моллюсков тем, что создают не индивидуальную, как те, раковину, а общую или коллективную. Человечество вновь станет перед страшной опасностью оцепенения, как стоял когда-то весь животный мир. Но дело, повторяю, происходит опять-таки на земле. Создавая коллективную раковину, homo faber сам уходит в свою постройку, и со стороны видно, что этот homo faber вовсе не есть homo, скорее, тот сок, выделяемый моллюском, который уходит на раковину. Сам моллюск остается сидеть внутри ее: консервативная и прогрессивная партии делают, в сущности, одно и то же дело громадного оцепенения мира жизни под раковиной.

Чем же это кончится?

Победой войны или мира?

Скорее всего, кончится так, как раньше кончалось: растения, бывшие когда-то со всем живым миром одним существом, оцепенели и остановились, отделившись от всего живого мира, как отделится когда-нибудь и homo faber в своем механическом оцепенении. Только его приберут к рукам, и существа высокосвободные будут употреблять его только на