Дневник убийцы - [63]

Финли снова замолчал, словно стараясь полностью прояснить течение своей мысли, и Джозеф подал голос:

– Каким образом?

– Если взглянуть на поступок сам по себе, то для Тирни нет никакого смысла в том, чтобы в письме кто-то выдал себя за Потрошителя. Но попытка возложить вину на меня проливает совсем иной свет на ситуацию.

Ардженти кивнул, не понимая, куда клонит задержанный.

– Да, продолжайте.

Джеймсон подался вперед.

– Какое-то время мы оба подозревали, что Тирни хочет нас дискредитировать, чтобы к нам было меньше доверия в предстоящем суде над Броганом. Проявление этого наблюдалось в попытке вызвать сомнения в словах Элли Каллен. Теперь он задумал дискредитировать меня. А что может быть лучше, чем подбросить к моей двери фальшивое письмо Потрошителя? Особенно с учетом того, что на каком-то этапе в деле Потрошителя я тоже был подозреваемым. Возможно, это его и вдохновило.

Ардженти снова поймал себя на том, что посматривает на зеркало – и не только для того, чтобы осознать этот неожиданный поворот, но и чтобы представить себе, как раболепствует перед Тирни втянутый в это Гриффин. Если ирландец платит ему, то меньше всего Биллу захочется, чтобы это появилось в оперативных записях.

– Стало быть, вы не думаете, что Тирни просто залез в ваши личные папки, как мы думали первоначально, – уточнил Джозеф.

– Думаю, что он преследовал обе цели. Письмо могло быть сфабриковано с целью оставить позже его оттиск в моем дневнике. А потом, забравшись в дом, чтобы осуществить это, они еще и искали мои папки по делу Брогана.

Ардженти откинулся на спинку стула, пытаясь осознать все сложности предположений Джеймсона. Спустя мгновение он заметил в них возможное слабое место.

– Все сходится, за исключением того, что если б Тирни нашел у вас «полезный» документ, то ему бы не понадобилось инкриминировать вам письмо Потрошителя. Тогда почему одно предшествует другому?

– Справедливое замечание. – Финли глубоко задумался. – Возможно, он не был особенно уверен, что отыщет что-нибудь, и тогда письмо пришлось изготовить заранее, чтобы потом сделать с него обнаруженный позднее оттиск.

Джон Уэлан перестал записывать, и Джозеф посмотрел на него. Впервые он начал сомневаться, что то письмо написал Финли. Конечно, теория, что за этим стоит Майкл Тирни, была убедительная. В любом случае если Гриффин у Тирни в кармане, то теперь настал идеальный момент, чтобы он услышал такое предположение. Если целью была дискредитация Джеймсона, то она развалилась, едва возникнув.

– Хотя есть и другая возможность, – сказал криминалист. – Письмо мог написать кто-то другой, и это была еще одна из многих копий письма Потрошителя, с которыми мы имели дело раньше. Тогда Тирни осталось лишь в нужный день сделать оттиск письма в моем дневнике, чтобы инкриминировать мне подделку.

Глава 25

Через двадцать минут после их появления в бар-салоне бутылка шампанского опустела наполовину. Ардженти потянулся через стол и долил бокал Джеймсона.

– Вы почти не пьете, – заметил тот.

– Потому что это в основном ваше торжество, – ответил инспектор. – И шампанское больше подходит вам, а не мне. Именно поэтому я его заказал.

– Свободный человек и все такое… – Финли поднял бокал.

– Ну, на самом деле вы никогда не были под арестом. Так что выпьем за то, чтобы этого никогда не случилось. – Джозеф пожал плечами. – Кроме того, не представляю себе, какого рода обвинение можно выдвинуть за фальсификацию письма.

– Верно. – Джеймсон отпил шампанского, снова задумчиво глядя на рисунок, лежащий рядом с «Нью-Йорк таймс» на столике между ними. – Хотя… замечаете сходство?

– Да, вижу. Очень похож.

Фотография Дава в «Таймс» была самой последней, какую им удалось найти со времени его «смерти». Это был случайный снимок, сделанный одним из его конноспортивных клиентов. Рисунок же представлял собой монтаж изображения, сделанного полицейским рисовальщиком по описанию того мужчины, кто расспрашивал в аптеке о Селии Пейдж, с наложенной на рисунок калькой Джеймсона, где он был изображен с более короткой и темной прической.

Финли и Джозеф зашли в бар-салон гостиницы «Челси» на Западной Двадцать третьей улице – в основном потому, что Ардженти знал: это одно из любимых мест его товарища. Важно было, чтобы Джеймсон расслабился. Ему не терпелось рассказать инспектору про свои новые находки, возникшие после допроса на Малберри-стрит, и он разболтал все еще до того, как было заказано шампанское.

Ардженти внимательно следил, как Финли пьет шампанское, поскольку это тоже было неотъемлемой частью его плана. Хотелось, чтобы Джеймсон захмелел еще немного, избавился бы от настороженности, и тогда Джозеф сможет углубиться в тайну фальшивого письма.

– Стало быть, если этот «Наглый убийца дебютанток» – и в самом деле воскресший Потрошитель, то что, по-вашему, произошло? Зачем ему это делать, особенно когда он успешно убедил всех в своей смерти? Зачем ему воскресать? – спросил инспектор.

Джеймсон поднял палец.

– Возможно, разгадка именно здесь. Он не стал бы убивать снова в том же стиле или тех же жертв, потому что тогда бы сразу возникли подозрения, что он не умер. – Криминалист сделал еще глоток шампанского. – Поэтому он делает совершенно противоположное. Выбирает светских девушек из хороших семей и абсолютно чистый способ убийства.