Дневник. Том 1 - [218]
13 декабря. Сейчас приходила Нюша и принесла от Анны Петровны целую корзину: макарон, муки, геркулеса, колбасы, консервы и постное масло грамм двести. Я тронута до слез, чувствую, что это делается для девочек. Когда я по телефону стала благодарить, А.П. сказала: «Относитесь к этому просто, ведь мы с вами пережилиблокаду. Я уже давно мучаюсь, что все не могу вам послать это все».
Ну, как это назвать? Что за человек? А жизнь такова, что я, получая сейчас 1000 рублей (на руки) в месяц, почти что не свожу концы с концами.
Нюша рассказала. Получила письмо от тетки из Тверской губернии. Живет одна с больным сыном 15 лет. Другой сын кончил в Ленинграде техникум, умер с голода. Сын во флоте, куда-то уехал. Муж был председателем сельсовета. Когда пришли немцы, его сразу же взяли и угнали с собой. Когда немцы стали отступать, ему удалось бежать и вернуться к своим. «Свои» его арестовали за пребывание у немцев, отправили в концлагерь, где он и умер.
Тетка получила в колхозе по 250 граммов ржи на трудодень!
13 декабря. Я опять все это время так занята, что нет времени писать. Я работаю в разных направлениях, и совершенно нет сил справляться с переводом. Мешают уроки, это преподавание совершенно опустошает мозг. После 6 часов в училище полная пустота в голове, ни мысли, ни выдумки. Я не педагог и никогда им не была. Надо принять все меры, чтобы оттуда выкарабкаться.
За это время самое радостное для меня было получение письма от Васи [брата]. Они живы, здоровы, даже чудная, милая Вера Ивановна. Все благополучны, Саше лучше, чем прежде. Какое счастье! И до чего же захотелось к ним, в человеческие условия. Хотелось чем-то отпраздновать такую радость, купила бы прежде вина, торт – нищета, то, от чего стонут уже вслух на улице.
Саянов пишет в «Правде» возмущенную статью о концлагерях[1414]. Нельзя говорить о веревке в доме повешенного.
От Евгении Павловны ни слуха с дороги. Вот мы случайно сошлись в моей квартире: Анна Ивановна Иоаннисян, Ольга Андреевна Колосова и я. У них братья в концлагерях, у девочек мать, а отец расстрелян. Какое счастье, что мои братья за пределами досягаемости. Они, конечно, были бы расстреляны.
О жизни в провинции рассказывают поразительные вещи. Ольга Абрамовна Смирнова вернулась из Кишинева. После 7 часов вечера по улицам ходить в одиночку нельзя. Грабят.
23 декабря. Вчера было мое рождение. 66 лет. А я все живу и живу. При всей моей работе – ни копейки денег. Утром заняла у Ольги Андреевны 50 рублей, чтобы дать детям заплатить за обеды.
Была репетиция с кукольниками.
Но надо же было как-то отпраздновать: я детям сказала о своем рождении и отправила в наш магазин взять мяса. Получили 500 гр. мяса по карточке и последние 200 гр. конфет. Сварили суп и поджарили мясо – это роскошь, которую не видали очень давно!
Что нет продуктов – это вполне понятно, вся страна голодает. Но вот почему нету мыла, соли? Мы получаем полкуска мыла на два месяца.
Вечером позвонил Борис Пронин, уговаривал ехать с ними встречать Новый год к Голубеву, в Дом ветеранов сцены! Он повезет с собой человек тридцать, устроит, одним словом, «наворот». Счастливый человек, легко ступающий по жизни.
Сейчас 8 часов утра, а встала я в 6 ½. Все правлю перевод.
26 декабря. Анна Петровна очаровательна; я спрашиваю по телефону, как она себя чувствует: «Да ничего, но только не работаю уже неделю, а если я не работаю, значит, что-то у меня подавлено… Впрочем, я вру, еще вчера я работала с натуры. Против моего окна две ветки были покрыты толстым слоем снега. Этот серебристый, сиреневатый снег на фоне ярко освещенной желтой стены был бесподобен. Я схватила бумагу и стала рисовать, ее не хватило, я приклеила еще, потом еще, но не кончила; уже два дня нет солнца, а воробьи сбивают снег. Как только я подхожу к окну, множество воробьев слетаются на ящик и ждут корма, я их каждый день кормлю пшеном».
За эти дни произошло несколько совершенно неожиданных событий. В воскресенье, 23-го, пришел ко мне морской офицер, капитан второго ранга с женой: «Я пришел к вам по поручению вашего племянника – у меня мелькнула мысль о Шурике – Яковлева» Как, из Берлина? У меня даже мороз по коже пошел, до того это казалось неправдоподобным. «Ваш племянник – лейтенант французского флота, мы с ним часто встречаемся по работе. Он блестяще знает пять языков, так что часто мне помогает. Он очень красив, и его товарищи рассказывают, что и жена его очень красива, сам-то он скромничает. Просит, чтобы вы ему написали».
Я после их ухода весь день тряслась в лихорадке от потрясения. Он рассказывал, что немцы неприятны, озлоблены, в особенности на русских, и многие из них утверждают, что капитуляция была напрасна, Германия могла еще воевать и победить!! Французы вполне понимают ту роль, которую мы сыграли в этой войне, и прекрасно к нам относятся. Американцы нам симпатизируют, но с англичанами у нас очень натянутые отношения, они вредят нам, где могут, желая нас низвести на роль второстепенной державы. С консервативным правительством Черчилля у нас были гораздо лучшие отношения, чем с лейбористами. В понедельник, после шести часов уроков, я поехала на Васильевский остров на кукольную репетицию. На обратном пути пятерка провезла меня до Знаменской – у Литейной не смогла выйти. Пошла пешком, было 22 градуса мороза, я была обижена на судьбу, устала, было около 10 вечера. Галя мне отворяет: «Мамуленька приехала». – «Что?» – «Мамуленька приехала». Я не верила своим глазам: да, Евгения Павловна. Восемь лет прошло, а казалось, что их ей не пережить, что конца не дождаться. И все-таки дождалась. Девочки плакали весь день от счастья. Как посмотрят на мать, так и плачут. А сегодня рано утром она уже уехала в Лугу, пробыв с детьми два дня. Кто, когда отомстит за надругательство над человеком?
Любовь Васильевна Шапорина (1879–1967) – создательница первого в советской России театра марионеток, художница, переводчица. Впервые публикуемый ее дневник – явление уникальное среди отечественных дневников XX века. Он велся с 1920-х по 1960-е годы и не имеет себе равных как по продолжительности и тематическому охвату (политика, экономика, религия, быт города и деревни, блокада Ленинграда, политические репрессии, деятельность НКВД, литературная жизнь, музыка, живопись, театр и т. д.), так и по остроте критического отношения к советской власти.
Книга Владимира Арсентьева «Ковчег Беклемишева» — это автобиографическое описание следственной и судейской деятельности автора. Страшные смерти, жуткие портреты психопатов, их преступления. Тяжёлый быт и суровая природа… Автор — почётный судья — говорит о праве человека быть не средством, а целью существования и деятельности государства, в котором идеалы свободы, равенства и справедливости составляют высшие принципы осуществления уголовного правосудия и обеспечивают спокойствие правового состояния гражданского общества.
Емельян Пугачев заставил говорить о себе не только всю Россию, но и Европу и даже Северную Америку. Одни называли его самозванцем, авантюристом, иностранным шпионом, душегубом и развратником, другие считали народным заступником и правдоискателем, признавали законным «амператором» Петром Федоровичем. Каким образом простой донской казак смог создать многотысячную армию, противостоявшую регулярным царским войскам и бравшую укрепленные города? Была ли возможна победа пугачевцев? Как они предполагали обустроить Россию? Какая судьба в этом случае ждала Екатерину II? Откуда на теле предводителя бунтовщиков появились загадочные «царские знаки»? Кандидат исторических наук Евгений Трефилов отвечает на эти вопросы, часто устами самих героев книги, на основе документов реконструируя речи одного из самых выдающихся бунтарей в отечественной истории, его соратников и врагов.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Писательница Александра Ивановна Соколова (1833 – 1914), мать известного журналиста Власа Дорошевича, много повидала на своем веку – от великосветских салонов до московских трущоб. В своих живо и занимательно написанных мемуарных очерках она повествует о различных эпизодах своей жизни: учебе в Смольном институте, встречах с Николаем I, М. Н. Катковым, А. Ф. Писемским, Л. А. Меем, П. И. Чайковским, Н. Г. Рубинштейном и др., сотрудничестве в московских газетах («Московские ведомости», «Русские ведомости», «Московский листок»), о московском быте и уголовных историях второй половины XIX века.
Сборник содержит воспоминания крестьян-мемуаристов конца XVIII — первой половины XIX века, позволяющие увидеть русскую жизнь того времени под необычным углом зрения и понять, о чем думали и к чему стремились представители наиболее многочисленного и наименее известного сословия русского общества. Это первая попытка собрать под одной обложкой воспоминания крестьян, причем часть мемуаров вообще печатается впервые, а остальные (за исключением двух) никогда не переиздавались.
Внук известного историка С. М. Соловьева, племянник не менее известного философа Вл. С. Соловьева, друг Андрея Белого и Александра Блока, Сергей Михайлович Соловьев (1885— 1942) и сам был талантливым поэтом и мыслителем. Во впервые публикуемых его «Воспоминаниях» ярко описаны детство и юность автора, его родственники и друзья, московский быт и интеллектуальная атмосфера конца XIX — начала XX века. Книга включает также его «Воспоминания об Александре Блоке».
Долгая и интересная жизнь Веры Александровны Флоренской (1900–1996), внучки священника, по времени совпала со всем ХХ столетием. В ее воспоминаниях отражены главные драматические события века в нашей стране: революция, Первая мировая война, довоенные годы, аресты, лагерь и ссылка, Вторая мировая, реабилитация, годы «застоя». Автор рассказывает о своих детских и юношеских годах, об учебе, о браке с Леонидом Яковлевичем Гинцбургом, впоследствии известном правоведе, об аресте Гинцбурга и его скитаниях по лагерям и о пребывании самой Флоренской в ссылке.