Дневник Симоны - [27]

— Ты на них похожа. У тебя очертания лица, как у отца, и дивные глаза и губы твоей матери.

Симона кивнула и прикусила губу. Райан нежно прижал ее к себе и поцеловал в щеку.

— Что случилось?

Воздух в комнате, казалось, сгустился. Симона не могла сделать и вдоха. Паника вернулась и начала нарастать.

Он поставил фотографию на столик.

— Давай-ка устроимся поудобнее. А потом ты все мне расскажешь.

Чувствуя, как ее колотит нервная дрожь и начинает подташнивать, Симона наблюдала за тем, как Райан превращает синие подушки и простыни в уютное гнездышко.

— Иди сюда, моя красавица, — Райан улыбнулся, похлопав по простыни рядом с собой. Он укрыл их обоих простыней и обнял Симону. Она прижалась лбом к надежному, сильному плечу и почувствовала, как паника слегка утихла.

— Ты уже говорила, что твой отец погиб во Вьетнаме. Твоя мать, наверное, была совсем молода. Но еще ты говорила, что у тебя был отчим. Когда она снова вышла замуж?

— Мне было десять лет, когда она стала женой Гарольда Пирсона.

— И он тебе не нравился?

— Он был настоящим чудовищем. Я его ненавидела. Он постоянно напивался и избивал маму. Ты не можешь даже представить себе, как это было ужасно… Когда мне было пятнадцать, он подрался с матерью на лестнице. И упал…

Симона содрогнулась и замолчала.

— Симона, расскажи мне все. Ведь случилось кое-что еще, более ужасное?

— Да, — шепнула она и вздохнула. — Он погиб…

— Когда упал?

— Да…

Его руки нежно укачивали девушку.

— И что случилось?

— Был суд. Моя мать была обвинена в убийстве.

— Твою мать судили? Бедная девочка…

— Суд не ставил ей в вину самозащиту. Она была осуждена за хладнокровное убийство мужа.

Он удивленно вздрогнул.

— Осуждена?!

Симона с закрытыми глазами кивнула.

— Маму приговорили к пяти годам лишения свободы, но она так и не дождалась освобождения. Она умерла через два года в тюрьме.

— Симона, мне так жаль… — он покрепче прижал ее к себе. — Это ужасная несправедливость. А… как же ты?

— О, со мной все было в порядке. Дядя и тетя взяли меня к себе — тетя Эдит была сестрой моего отца. Пострадала только моя мать.

— Пять лет — слишком суровый приговор для женщины, которая вынуждена была дать отпор жестокому мужу.

— Приговор был вообще вынесен ошибочно, Райан. Но… — ее губы искривились, и какое-то время девушка не могла продолжать. — Мама даже не пыталась защищаться.

Райан заправил локон ей за ухо, нежно погладил девушку по щеке.

— Симона, это просто ужасно. Но ведь теперь все позади, — Райан нежно обнял ее за плечи. — Милая, нельзя изменить свое прошлое. Но можно попытаться оставить его позади.

Она распахнула глаза. О, Святые Небеса!

Райан подумал, что она уже все рассказала. Но Симона только начала.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Райан запоздало сообразил, что прервал рассказ Симоны. Он злился на себя за то, что не почувствовал этого сразу же. Следовало подбодрить ее, заставить рассказать ему все.

Но теперь она вновь замкнулась. Настояла на том, чтобы заварить чай, поэтому они направились на кухню, закутавшись в халаты.

Наблюдая за ее дрожащими руками, Райан остро ощутил свою беспомощность. И отчаяние. Симона столько сделала для него! Райан знал, что будет вечно благодарен ей за то, что она убедила его поехать к отцу. Но даже это не могло сравниться с тем счастьем, когда они стали близки…

Они уселись с чашками на диван, и Райан ощутил, как снова нарастает напряжение.

— Симона, есть что-то, о чем тебе нужно поговорить?

Она покачала головой, залпом выпила свой чай и поставила чашку на столик.

— Я хочу рассказать тебе все, Райан. Но не могу. Это слишком ужасно. Не понимаю, как я сумела рассказать это Белл и Клер на Гималаях. Я не смогла повторить это даже своему дедушке.

— Это тот самый дедушка, который не хочет с тобой разговаривать?

Симона уныло кивнула.

— Я обещала Белл и Клер. Мы заключили договор, и я решила вернуться в Сидней, пойти к своему дедушке и все ему рассказать, вымолить прощение. Но я избегала его долгие годы, и теперь он не хочет даже видеть меня, — она с трудом сглотнула. — Во всем виновата только я. Не знаю, что мне теперь делать…

— Но ты чувствуешь, что должна сказать ему? От этого зависит твое счастье?

— Да. Но… — она закрыла лицо ладонями. — Наверное, я никогда не смогу оставить это позади. Думаю, мне нужно написать ему письмо.

Райан взял ее за руку и нежно поцеловал.

— А не лучше ли поехать к нему без предупреждения и отказаться уходить до тех пор, пока он тебя не выслушает.

Симона побледнела.

— Я не могу!

— Можешь, Симона, — он крепко сжал ее ладонь. — Ты знаешь, что это тебе нужно, значит, сможешь.

— Как я смогу рассказать ему все, если он даже не хочет меня видеть? Разбить палатку под окнами и жить в ней, пока дедушка не согласится выслушать меня? Лечь поперек выхода, и пусть перешагивает?!

— Уверен, такие радикальные меры не понадобятся. Он сменит гнев на милость сразу же, как только тебя увидит.

— Хотела бы в это верить… — Через мгновение на ее губах появилась легкая улыбка. — Тебе этот разговор ничего не напоминает?

— Что ты имеешь в виду?

— То, как мы сидели на пляже и я уговаривала тебя отправиться к отцу.

— Это был один из лучших советов, которые я когда-либо получал, — он нежно прикоснулся рукой к ее щеке. — И сейчас ты должна последовать такому же совету.