Дневник - [8]

XXIV. Вечер того же дня

Сгущались сумерки, слышалась прекрасная музыка. Сановники окружали государя. Исполнялись танцы – «Десять тысяч лет», танец «Великого мира» и «Дворца поздравлений». В самом конце последовал танец «Великая радость». Когда лодки с музыкантами скрылись за островом и исчезли вдали, звуки флейты и барабана, доносившиеся из-за деревьев, смешались с шумом ветра в ветвях сосен и слились в музыку удивительной красоты. Ручей, в котором расчистили русло, приятно журчал, стремя поток в озеро, где ветер с шумом гнал волны.

Становилось прохладно, а государь был одет слишком легко. Саке-но Мебу замерзла сама и потому, когда она осведомилась о самочувствии государя, дамы едва удержались от смеха.

«Когда вдовствующая государыня была еще жива, она частенько наведывалась сюда. Вот было времечко!» – молвила Тикудзэн-но Мебу и стала рассказывать о днях прошлых. Но это было явно не ко времени и не к месту, и потому люди стали молча перемещаться на другую сторону помоста, поскольку если бы кто-то только сказал: «Какие прекрасные то были времена!» – Тикудзэн разразилась бы слезами. Представление в честь государя было в самом разгаре, когда младенец разразился трогающим сердце плачем. Правый министр Акимицу воскликнул: «Послушайте! Он кричит в тон музыке «Десять тысяч лет!» Начальник Левой стражи Фудзивара-но Кинто и еще несколько человек стали читать «Десять тысяч лет, тысяча осеней».

Митинага, выступавший сегодня в роли хозяина, молвил: «Отчего это думают, что выезды государя в прежние времена превзойти уже нельзя? Чем сегодня хуже?» Тут он заплакал пьяными слезами. Конечно, говорить о том нужды не было, но то, что сам Митинага сказал так, было особенно чувствительно.

Митинага покинул помещение. Государь же скрылся за бамбуковой шторой и призвал Акимицу составить указ о пожаловании рангов. Повышение было даровано всем заслуживающим того – служившим во дворце государыни или же состоявшим в родстве с домом Митинага. Черновик приказа подготовил, кажется, главный делопроизводитель Митиката.

Чтобы выразить свою радость по поводу рождения принца, собрались сановники из рода Фудзивара. Но не все стали в ряд, а лишь те, кто принадлежал к северному дому[33]. Благодарственный танец исполнялся в следующем порядке: начальник Правой стражи, управляющий делами дворца государыни Таданобу, которого назначили управляющим делами наследника, помощник управляющего делами дворца советник Санэнари, также повышенный сегодня в ранге. За ними последовали и другие.

Не успел государь отправиться в покои государыни, как раздались крики: «Темнеет! Паланкин готов!», и государь покинул дворец.

XXV. 17-й день 10-й луны

На следующее утро, когда еще не рассеялся туман, прибыл государев гонец. Я же заспалась и не видела его. В тот день впервые новорожденному должны были постричь волосы. Действо отложили из-за приезда государя.

В тот же день распределялись должности по управлению делами наследника. Я весьма сожалела, что не знала о том заранее.

Последние дни убранство дворца выглядело крайне просто, но теперь все, вернулось к прежнему порядку. Супруга Митинага, которая с волнением ожидала рождения ребенка последние годы, после успешных родов успокоилась. Она приходила к мальчику вместе с супругом на рассвете, чтобы поухаживать за ним. Ее движения были исполнены достоинства и очарования.

XXVI. Ночь того же дня

Наступила ночь. Луна была прекрасна. Помощник управляющего делами дворца Санэнари, желая, вероятно, через кого-либо из дам выразить благодарность государыне за повышение в ранге и обнаружив, что боковая дверь была после купания мокрой и никаких голосов не слышно, приблизился к комнате Мия-но Найси в восточном конце коридора. «Есть здесь кто-нибудь?» – спросил он. Затем Санэнари прошел дальше и приоткрыл верхнюю створку ставней, которую я оставила незапертой. «Есть кто?» – повторил он, но, когда ответа не последовало и управляющий делами дворца Таданобу, находившийся с ним, еще раз спросил: «Есть здесь кто-нибудь?» – я уже не могла притворяться, что не слышу, и откликнулась. Я не заметила в них никакого раздражения.

– Ты не слышишь меня, но замечаешь управителя. Это естественно, хотя все равно заслуживает осуждения, ибо здесь звания – не в счет, – сказал Санэнари с упреком. Тут он приятным голосом затянул «Сегодня хороший день»[34].

Была глубокая ночь, и луна светила особенно ярко.

– Открой же нижний ставень, – настаивали они, но позволить высоким гостям вести себя столь неподобающим образом даже здесь, где их никто не видит, я сочла неприличным. Была бы я помоложе, мне бы многое простилось за неопытностью, но теперь я не могла быть столь безрассудна и ставень не отворила.

XXVII. 1-й день 11-й луны

1-го дня 11-й луны младенцу исполнилось пятьдесят дней. Как и положено в таких случаях, государыня сидела в окружении празднично одетых придворных дам, являя собой как бы картину, изображающую какое-то состязание[35]. Государыня сидела к востоку от помоста, внутри пространства, отгороженного сплошным рядом занавесок, начинавшихся сзади помоста от раздвижных перегородок и доходивших до подпоры галереи. Приборы для государыни и принца стояли к югу, причем столик государыни был расположен западнее и был сделан, вероятно, из древесины аквилярии. Поднос тоже, наверное, был красив. Но точно не видела. Государыню обслуживала Сайсё. За наследником, место которого находилось к востоку, ухаживала госпожа Дайнагон. Его подносик, чашечка, подставка для палочек убранство столика выглядели, как кукольные игрушки. Бамбуковые шторы с восточной стороны были слегка приподняты, чтобы Бэн-но Найси, Накацукаса-но Мёбу и Котюдзё могли вносить очередную смену блюд. Однако я сидела сзади и многого не видела.