Дневник штурмана - [33]

— Что-то случится шестого февраля, — снова заговорила Серафима Андреевна. — Вот увидите, что-то произойдёт. Что-то очень важное.

Она покинула нас без предупреждения и каких-нибудь прощальных слов, а мы остались стоять, раскрыв рты.

Первым опомнился бравый мистер Гюнтер.

— Я должен немедленно доложить об этом командиру, — сообщил он.

— Не вздумайте! — вырвалось у меня, боюсь, довольно резко. — Всё, что может интересовать командира, я ему рассказала вчера, а сейчас она говорила обо мне и только мне. Я не знаю, как объяснить её слова, но они касаются лишь меня одной.

— Командир должен знать обо всём, что происходит на его корабле, — возразил упрямый немец.

— Я не понимаю, почему вы его так боитесь? — рассердилась я. — Почему обо всём, обо всех частных беседах вы хотите ему докладывать?

— Я застал не обычную частную беседу, — возразил бортинженер неожиданно твёрдо. — Это раз. Командир приказал докладывать ему обо всех словах мисс Сергеевой, и вы это знаете. Это два. И в третьих, я хочу полететь на Т-23-7, и, чтобы моя кандидатура прошла, мне необходимо доказать свои деловые качества и дисциплинированность, а это не значит, что я боюсь командира.

Т-23-7 — это очень далёкая планета, почти не изученная и представляющая поэтому для учёных большой интерес. Надо было выяснить, мёртвая ли она или на ней есть жизнь, не исходит ли от неё угроза для землян и может ли она быть полезна. Я знала, что туда готовится исследовательская экспедиция, но не ожидала, что встречу человека, реально рассчитывающего быть туда зачисленным.

— Вы хотите лететь на Т-23-7? — удивилась я.

— Моё заявление принято, мисс, — самодовольно сообщил мистер Гюнтер. — Этот полёт решает всё. Если я проявлю свои способности и покажу себя с лучшей стороны, то у меня появится шанс туда полететь. Мистер Уэнрайт скажет последнее слово.

— А при чём здесь он? — не поняла я.

— Предварительно его утвердили в звании командира готовящейся экспедиции, мисс, — гордо сообщил немец.

— И мистер Форстер тоже хочет туда попасть?

— Нет, мисс, его кандидатуру отклонили.

— Из-за чего? — полюбопытствовала я.

Бортинженеру мои расспросы показались навязчивыми.

— Я не знаю, мисс, и не хочу об этом гадать?

— Мистер Гюнтер, я желаю вам отправиться в эту экспедицию…

— Спасибо, мисс.

— На всё-таки прошу вас не рассказывать командиру об этом случае. Уверяю вас, мисс Сергеева не сказала ничего, заслуживающего упоминания, а её поведение и без того привлекает внимание. Зачем командиру об этом знать?

— Но, мисс…

— О чём не должен знать командир, мисс Павлова? — спросил сам мистер Уэнрайт, подошедший совершенно неслышно.

— Сэр, мисс Сергеева схватила штурмана за руку и говорила ей что-то неприятное, — доложил немец.

— Почему вы думаете, что неприятное, мистер Гюнтер? — спокойно спросил командир.

— Мисс Павлова очень испугалась, сэр, — объяснил бортинженер.

С каким наслаждением я бы вычеркнула фамилию немца из списка кандидатов, если бы это зависело от меня! По-моему, для него было важнее полететь на Т-23-7, чем сохранить жизнь, а я хотела бы уязвить его побольнее. Из-за желания выслужиться перед настоящим и будущим командиром он подставляет меня под удар! Что я могу сказать мистеру Уэнрайту? Что Сергеева опять увидела книгу, о которой уже спрашивала его самого, что над ней склонился кто-то, но не человек, и что скоро в неё появится чёрная запись. Кто внесёт эту запись? Не сам ли командир, своими собственными руками, раз книга у него? Может, ему ещё и о маске сказать, которую он скоро скинет?

— Объясните мне, мисс, что всё это значит, — холодно сказал англичанин.

— Я не знаю, сэр, — призналась я вполне честно. — Это бедная женщина говорила очень бессвязно.

— О чём говорила?

— Что зло внутри стремится в миру зла. Там оно получит силу, сэр. Сказала, что что-то очень важное произойдёт шестого февраля, а я должна ждать чёрную запись.

— Чёрную, мисс? Что это означает?

— Не знаю, сэр. В русском языке в прямом смысле это слово обозначает цвет, а в переносном — что-то мрачное, тяжёлое или даже преступное. Не думаю, что стоит обращать внимание на её слова, сэр.

Я была довольна, что так удачно вышла из затруднительного положения, и даже пожалела, что упорно пыталась убедить бортинженера молчать. Я не солгала командиру, а лишь кое-то утаила от него. И Серафиму Андреевну я не подвела, потому что о её мрачных пророчествах знают уже, наверное, все, а то существенное, что может насторожить мистера Уэнрайта, окажись в её словах хоть доля правды, а именно книгу с белыми блестящими страницами, я утаила.

— Мисс Павлова, — обратился ко мне командир весьма сухо, — прежде вы были первым штурманом?

— Да, сэр.

— Не забывайте, что здесь вы не первый штурман, и выполняйте все мои распоряжения без собственных раздумий. Я приказал докладывать мне обо всём, что говорит мисс Сергеева, поэтому вы не должны скрывать от меня её слова, даже если вы считаете их не заслуживающими внимания. Мистер Гюнтер, я одобряю ваше поведение.

Немец готов был лопнуть от страстного желания угодить начальству, а я — от злости. Сейчас даже чёрная запись, о которой толковала Сергеева, стала казаться не такой страшной перед негодованием на командира за его недопустимый тон и на бортинженера за его угодничество.