Дневник Серафины - [10]
В последних числах марта мы выехали в Сулимов… Дорога чудовищная… Маму все повергает в ужас: и дорога, и лошади, и постоялые дворы. Мне помогают переносить дорожные неудобства мечты о будущем. В пути только я одна не унывала: Пильская мучилась флюсом, мама грустила по милому обществу, с которым пришлось расстаться. К счастью, навстречу нам выехал барон Герман, мамин друг и покровитель, и мама воспряла духом.
Барона я давно не видела: он постарел за это время, облысел, как-то сник, но все еще очень красив, а какое утонченное обращение!.. Мама относится к нему, как к брату, он держится с ней, как покорный слуга. Я слышала, барон сказал маме (он называет ее просто Джорджиной) что я очень выросла, похорошела и стала очаровательной барышней.
Не скрою, его слова польстили мне. Ведь он для меня высший авторитет. Я все время ловила на себе его взгляды, и относится он ко мне иначе, — не как к маленькой девочке.
Он aux petits soins[28]. Мама говорит: он избалует меня.
Речь зашла об англичанке, которую рекомендовала княгиня Б. Правда, сама княгиня ее не знает, но ей доподлинно известно, что мисс Дженни Бомберри (так она зовется) из знатного, но обедневшего рода. Успех придал мне смелость, и я решила про себя: если эта мисс будет докучать мне, я выживу ее с помощью Пильской, да и своего ума у меня достанет.
Барон совершенно очарован мной и не скрывает этого и, стоит мне только захотеть, тоже замолвит за меня словечко… Итак, у меня уже есть союзники.
С каждым днем я все больше убеждаюсь: с Пильской мы поладим. Сдается, она имеет на меня виды. Бедняжка! При ее внешности на себя рассчитывать не приходится. Она явно заискивает передо мной, а я стараюсь быть с ней поласковей.
Она любит посудачить, и от нее много чего можно выведать. И хотя она твердит: «Тебе еще рано это знать», но спохватывается обычно слишком поздно, и я обо всем догадываюсь.
Сейчас ранняя весна и всюду непролазная грязь, но, несмотря на это, мне в Сулимове очень нравится. У нас большой дом, сад, и все так красиво, аристократично, а мама жалуется постоянно на плохое состояние наших дел. И однажды призналась даже барону, что, если бы не он, мы не смогли бы вести сообразный нашему положению образ жизни.
Я очень полюбила барона… С мамой он нежно-почтителен, меня прямо-таки боготворит. У него благородное направление ума. Одно удовольствие слушать, как он рассуждает о людях, о жизни… Какая наблюдательность, сколько ума, блеска в каждом его слове! Какое знание света!..
Мама предоставила мне полную свободу, я, со своей стороны, тоже стараюсь не мешать ой.
Окна моей комнаты выходят в сад; рядом просторное помещение для мисс Дженни, моей будущей гувернантки. Но я уже объявила маме, что согласна только на компаньонку и муштровать меня и чрезмерно утруждать занятиями не позволю.
Я намерена много читать… Из книг узнаешь столько полезного, занятного. В моем распоряжении довольно порядочная библиотека, так что во французских и английских романах недостатка нет. А больше мне ничего и не нужно… С мисс стану заниматься английским. Поскольку хорошо воспитанной барышне без него не обойтись, придется терпеть англичанку.
Мисс Дженни еще не приехала, мама по целым дням сидит, затворившись у себя в кабинете с бароном Германом, и совещается шепотом о злополучных делах, а я или читаю или сижу у Пильской.
Она иной раз говорит-говорит и в самом интересном месте вдруг умолкнет, уставится на меня в упор своими желтыми кошачьими глазами, словно в душу залезть хочет. Может, она испытывает меня… Во всяком случае, мне это не нравится.
Я недвусмысленно дала ей понять, что уже не маленькая и нечего, мол, от меня таиться. В пансионе нас было много, и каждая делилась своими познаниями с другими. Она засмеялась, обняла меня, и с тех пор мы добрые друзья. Взяв в расчет ее жадность и скупость, я подкупаю ее подарками; это нетрудно, потому что мама не замечает исчезновения разных мелочей, а Пильская до страсти любит подношения.
Пильская то подольщается к маме, то злится на нее, но, так или иначе, друг без друга они жить не могут. Насчет англичанки я с ней заранее уговорилась: если она станет нам докучать, мы от нее избавимся. Она пообещала помочь мне.
Барон из-за маминых дел много времени проводит у нас, у него даже есть в доме свои апартаменты, — и вчера вечером мы с ним долго гуляли в саду и беседовали. По-моему, он остался мной доволен. Когда разговор зашел об англичанке, он сказал: выучиться языку необходимо, даже если ради этого придется немного помучиться и поскучать.
2 апреля
Мисс Бомберри приедет только через неделю. Перед тем ее воспитанницей была княжна С. И по словам мамы, уже одно это для нас большая удача, ибо cela pose bien ia maison[29].
Все это, конечно, хорошо, но пускай она не воображает, будто я, как десятилетняя девочка, буду ходить по струнке и вообще позволю ей командовать.
Что мне порассказала Пильская! Только она заклинает меня не проболтаться и ненароком не выдать ее. Почему расстались мои родители, я до сих пор толком не знала. В глазах света это была партия удачная во всех отношениях, но они друг друга не любили, и вскоре совместная жизнь для мамы стала невыносима. Папа развлекался, сорил деньгами, дома почти не бывал и оказался страшным ревнивцем. Он устроил ей безобразную сцену из-за кузена, барона Германа, и дело чуть не кончилось дуэлью. В конце концов они стали жить врозь. По словам Пильской, бедная мамочка натерпелась от него столько, что и сказать нельзя. В поисках любовных писем он взламывал шкатулки, ящики в секретере. Барону было отказано от дома, но это не восстановило его против мамы и он по-прежнему остался ей предан.
Захватывающий роман И. Крашевского «Фаворитки короля Августа II» переносит читателя в годы Северной войны, когда польской короной владел блистательный курфюрст Саксонский Август II, прозванный современниками «Сильным». В сборник также вошло произведение «Дон Жуан на троне» — наиболее полная биография Августа Сильного, созданная графом Сан Сальватором.
«Буря шумела, и ливень всё лил,Шумно сбегая с горы исполинской.Он был недвижим, лишь смех сатанинскойСиние губы его шевелил…».
Юзеф Игнацы Крашевский родился 28 июля 1812 года в Варшаве, в шляхетской семье. В 1829-30 годах он учился в Вильнюсском университете. За участие в тайном патриотическом кружке Крашевский был заключен царским правительством в тюрьму, где провел почти два …В четвертый том Собрания сочинений вошли историческая повесть из польских народных сказаний `Твардовский`, роман из литовской старины `Кунигас`, и исторический роман `Комедианты`.
Предлагаемый вашему вниманию роман «Старое предание (Роман из жизни IX века)», был написан классиком польской литературы Юзефом Игнацием Крашевским в 1876 году.В романе описываются события из жизни польских славян в IX веке. Канвой сюжета для «Старого предания» послужила легенда о Пясте и Попеле, гласящая о том, как, как жестокий князь Попель, притеснявший своих подданных, был съеден мышами и как поляне вместо него избрали на вече своим князем бедного колёсника Пяста.Крашевский был не только писателем, но и историком, поэтому в романе подробнейшим образом описаны жизнь полян, их обычаи, нравы, домашняя утварь и костюмы.
Графиня Козель – первый роман (в стиле «романа ужасов») из исторической «саксонской трилогии» о событиях начала XVIII века эпохи короля польского, курфюрста саксонского Августа II. Одноимённый кинофильм способствовал необыкновенной популярности романа.Юзеф Игнаций Крашевский (1812–1887) – всемирно известный польский писатель, автор остросюжетных исторических романов, которые стоят в одном ряду с произведениями Вальтера Скотта, А. Дюма и И. Лажечникова.
В творчестве Крашевского особое место занимают романы о восстании 1863 года, о предшествующих ему событиях, а также об эмиграции после его провала: «Дитя Старого Города», «Шпион», «Красная пара», «Русский», «Гибриды», «Еврей», «Майская ночь», «На востоке», «Странники», «В изгнании», «Дедушка», «Мы и они». Крашевский был свидетелем назревающего взрыва и критично отзывался о политике маркграфа Велопольского. Он придерживался умеренных позиций (был «белым»), и после восстания ему приказали покинуть Польшу.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.