Дневник русской женщины - [119]

Но два китайца шли всё вдвоем. Danet разыскивал нас в толпе.

— Скоро полночь! пойдут процессии; пока очередь не дошла до нас — пойдём в ложу, Lydia, и посмотрим, — предложил он.

Чтобы он ничего не мог заподозрить, я тотчас же согласилась.

Мы с трудом нашли место у барьера ложи: она была переполнена.

Женщины — хорошенькие, весёлые, в самых разнообразных костюмах, — начиная от величавой египетской жрицы и кончая простой белой фланелевой туникой, — рассыпались по ложе.

Вдруг одна из них, сидевшая рядом со мной, исчезла и через минуту вновь появилась в одной газовой тунике, уже без шёлковой подкладки. Она спокойно прошлась по ложе. Две другие последовали её примеру: тоже сняли подкладку своих туник и отнесли в угол ложи.

Простота и непринуждённость, с какими эти женщины разделись тут же, на глазах у всех, — заставили и меня отнестись к этому совершенно спокойно. В такой атмосфере, в такой обстановке — это являлось естественным… Я осмотрелась: кругом мелькали голые женские фигуры или вовсе без одежды, или едва прикрытые прозрачным газом…

Сердце у меня почти остановилось: он входит в нашу ложу…

А вдруг он узнает меня? Как ни было нелепо подобное предположение — он близорук и никогда не видал меня без шляпы, — я всётаки инстинктивно прижалась к Danet. Тот прикрыл меня своим плащом.

— Что с тобой, Лидия?

— Так, ничего… мне хорошо с тобой… зачем только ты всё бегаешь к этим женщинам?

— Просто для развлечения.

Он со своим спутником вышли из ложи; очевидно, приходили только посмотреть живопись, не обратив никакого внимания на женщин, которые бегали в ложе.

Я вздохнула свободно! Так он не такой, как большинство… какое счастье! И я совсем забыла, что не он один вёл себя вполне прилично, что многие интерны были тоже одни, не приставали к женщинам, что хорошенький интерн с грустным лицом, который ехал с нами в карете, — тоже был всё время один…

Чем было объяснить такое поведение? Принципами, или только пресыщением благами жизни? Или же верностью своим любовницам, которых не могли почему-нибудь взять на этот бал? Кто их знает… я об этом не думала, — я видела только, что он всё время один — со своим товарищем, что, очевидно, бояться больше нечего…

Пёстрая толпа заколыхалась, раздвигаемая распорядителями. Шествие начиналось.

С другого конца зала показалась колесница, на которой высился гигантский фаллос из красной меди, обвитый гирляндами роз и красного бархата. Около него две нагие женщины раскидывались в сладострастных позах. Колесницу окружала весёлая толпа пляшущих, играющих, поющих жрецов и жриц…

Красота и откровенность этого зрелища — совершенно ошеломили меня… Колесница медленно двигалась кругом зала, и гигантский фаллос, окружённый женщинами, гордо высился над толпой.

Следующая колесница заставила меня вздрогнуть от ужаса и отвращения.

На операционном столе лежала кукла, покрытая полотенцем. Рядом с ней, в высоко поднятой руке, врач держал вырезанные яичники; его передник и полотенце были покрыты пятнами крови.

— Это госпиталь “des Enfants Malade” {Госпиталь Больных детей.} — вот программа, Lydia, — совал Danet мне в руки какую-то бумажку.

Что-то ещё будет?! — с ужасом подумала я и, обернувшись, — вдруг заметила вверху неприличный рисунок…

— Пойдём, пойдём скорее, Lydia — скоро наша очередь! — торопил меня Danet и, схватив меня и Шарля, потащил нас обоих куда-то.

В той части зала, где формировался кортеж, помещался летний сад и было страшно холодно.

Кругом суетились люди, накрашенные женщины взбирались на колесницы. На нашей уже лежал Помпеянец — высокий, рослый, красивый юноша, по типу — настоящий наследник римлян.

В первом ряду его друзей должен был идти Danet и с ним — я, его вольноотпущенница — Lydia. Нас окружили патриции, рабы, сзади — нищие. Распорядители бегали, суетились, уставляя нас.

Шествие тронулось. Danet обнял меня одной рукой, небрежно бросая другой монеты в толпу. У Danet от природы осанка патриция, так что он был чудно хорош… Я не смела поднять глаз… мне казалось, что я непременно встречусь глазами с ним…

Мы медленно двигались сквозь живую стену и сотни любопытных глаз. Я набралась мужества, подняла глаза и смотрела куда-то вдаль, стараясь не встречаться ни с одним из этих взглядов.

Мы два раза обошли залу; одну минуту показалось мне, что я прошла мимо него… не знаю… я в эту минуту инстинктивно вновь опустила глаза.

Когда мы вернулись в летний сад, Danet так же поспешно увёл меня обратно в ложу, чтобы не пропустить посмотреть другие процессии.

Остальные были очень хороши, вполне художественны по мысли и исполнению.

Госпиталь Неккер представлял союзников в Китае. Огромный китаец восседал на колеснице, по углам которой сидели курьёзные китайские куклы с огромными головами, которые качались в такт.

Я не успела понять, в чём заключалась процессия Notel Dieu, как в залу ворвалась весёлая компания поселян времени Louis XV, при сборе винограда и под звуки старинной музыки обходя весь зал… Древние египетские богини госпиталя Сент-Антуана — загадочные, как сфинксы, — двигались таинственно и важно.

И, как конец, — как дитя нашего века — бежала шумно cheminde fer de ceinture {Кольцевая железная дорога (франц.)} с локомотивом, вагонами, багажом и музыкантами, которые усердно во всю мочь играли какую-то пьесу, возбуждая общую весёлость.