Дневник «русской мамы» - [5]

По воскресеньям из лагеря доносятся красивые и печальные песни. Щемящая тоска по родине слышится в них. Обычно много норвежцев собирается около лагеря, чтобы послушать русские песни. То, что пленные не могут высказать на словах по-норвежски, они выражают песнями. Невидимые нити симпатии связывают в эти минуты людей, стоящих по обе стороны колючей проволоки. Когда часовые отворачиваются, через колючую проволоку летят свертки с едой, табаком, сигаретами, свежими газетами. Часовые всегда очень злятся, когда мы собираемся около лагеря. Старший охранник Фриц — Кролик (мы называли его так за красные глаза и белесые волосы) с руганью набрасывается на каждого, кто пытается приблизиться к лагерю.

Леонид получает пищу и табак без перебоев. Иногда поздним вечером он заходит к нам, чтобы погреться. В лесу очень холодно. Он построил себе небольшую землянку, но это мало помогает. Стены промерзли насквозь, а огня развести Леонид не решается. Нужно побыстрее спрятать его в другом месте. На днях немцы прокладывали в лесу телефонный провод и копались в нескольких шагах от землянки Леонида. Он притаился в землянке и каждую минуту ждал, что его обнаружат. Тогда — верная смерть. За мной и нашим домом, по-моему, начали следить. Соседи рассказывают, что какой-то подозрительный человек несколько раз появлялся у дома и заглядывал в окна.

31 января

В десяти минутах ходьбы от лагеря нашли труп русского пленного. Был ли он убит или замерз, бежав из лагеря? Скорее всего гитлеровцы застрелили его, так как священнику ничего сообщено о трупе не было. Пленные вырыли могилу своему товарищу и похоронили его. Говорят, что пленного звали Сергей Милошин.

2 февраля

Решила устроить баню для Леонида. Собрала у знакомых комплект белья, натопила кухню и согрела воды. Леонид был доволен как ребенок, когда узнал об этом. Из бани он вышел новым человеком. Муж подстриг и побрил его. Мы вместе поужинали, и Леонид вновь ушел в лес. Как не хотелось ему уходить из нашего теплого дома в свою промерзшую землянку!..

Некоторые соседи уже знают, что мы скрываем русского. Но это надежные люди, они во многом помогают мне.

10 февраля

Русские в лагере очень страдают от голода. Немцы кормят их все хуже и хуже. Сегодня мимо нашего дома пленные несли бидоны с пищей. Один из пленных поскользнулся, и содержимое бидонов вылилось на дорогу. Зловонный запах протухшего варева ударил в нос. И пленные должны есть это…

Некоторые норвежцы-нацисты говорят, что «русские другие люди, более низкой расы, чем мы, если они могут есть такую пищу». Поставить бы этих умников на место русских…

Сегодня видела ужасную сцену. Один крестьянин зарезал корову и внутренности выбросил на свалку. Работающие неподалеку два пленных набросились на эти внутренности. Их сразу же стошнило. А фашисты стояли вокруг и потешались.

Группа пленных работает на цементном складе около причала, сразу же за рыбной лавкой Холанда. Из окна лавки я вижу их и они меня. Пленные показывают знаками на рот. Решаюсь попросить для них рыбы у хозяина лавки, он дает мне несколько пакетов.

В складе, где работают пленные, имеется разбитое окно. Прошу встретившуюся знакомую женщину помочь мне. Мы останавливаемся у окна, делаем вид, что заняты разговором, а сами незаметно кидаем пакеты в окно. Часовой в это время находится шагах в десяти от нас.

На территории причала стоит старый дровяной сарай. До прихода пленных жители часто прячут там для лих продукты. Особенно часто делает это фру Берресен, добрая и смелая женщина.

13 февраля

Оставаться в лесу Леонид больше не может, становится опасно. Немцы чуть ли не каждый день наведываются в лес и в любую минуту могут обнаружить его. Необходимо найти новое место, но это не так просто. Все-таки мы решились обратиться к нашему соседу Иону. Он надежный человек и, кажется, поддерживает связь с движением Сопротивления. Ион сразу же согласился помочь нам. В горах, около Боргефьелля, у него есть небольшой заброшенный участок, где можно построить небольшой домик или, как мы называем, «хютте». Дорога к этому участку сложная, место пустынное, и наш Леонид сможет быть там в относительной безопасности. Так и сделали.

Через несколько дней Леонид вместе с Ионом ночью переправился в домик, который мы назвали «Оппехюс» (домик на вершине). Домик хорошо замаскирован среди громадных валунов, и снизу его невозможно заметить. Подходы к тему очень сложные, нет даже никакой тропинки. Приходится карабкаться по отвесным скалам, ежеминутно рискуя сорваться с обомшелых камней. Так что непрошеный гость вряд ли забредет сюда.

В хютте Ион устроил для беглеца кровать, столик, несколько подобранных пеньков заменяли стулья. Всем необходимым Леонид обеспечен. Правда, он не может разводить огня, чтобы не обнаружить своего присутствия, но с этим приходится мириться. Дым может выдать, как это было с тремя пленными, бежавшими недавно из Хаугснесса. Немецкий патруль заметил дым костра, разведенного беглецами, и захватил их врасплох. О дальнейшей судьбе их мы почти ничего не слышали. Их следы обрываются в Бергенском гестапо.

24 февраля

Ион принес письмо от Леонида. Он так трогательно пытается писать некоторые слова по-норвежски, желая сделать нам приятное: «Гу морген, камрат! Очень большое такк (спасибо) за одеяло, мельк (молоко), суппе и вообще за человеческое отношение».