Дневник Пети Васина и Васи Петина - [15]

Петя В.

3 июля. Мы перешли через дорогу и оказались во дворе двоюродной бабушки. На столе под березой нас ждали оладьи, самовар и лесная земляника.

Скоро стали собираться СВОИ. К нам подбежало странное худое, поджарое существо, похожее на пятнистого поросенка. Оказалось, что это и был поросенок! Кроме того, это и был тот самый Борька, которого искала вчера баба Нюра. Крава была тут же во дворе. Она перелетела с березы на забор и стала нас изучать, наклонив го лову набок.

— А вот и Клава, — представила нам ее бабушка.

— Крава, — поправила бабушку ворона.

— Ну, Крава так Крава, — согласилась хозяйка.

Видимо, среди СВОИХ Крава была главнее Борьки, потому что его представили вторым.

Борька больше был похож на собаку, чем на поросенкa. Он свободно бегал по дepeвне. Одна из забот нашей бабушки и заключалacь в поиске свободолюбивого Борьки, который еще был не прочь и поплескаться в речке. Мы угостили Борьку оладушками, он похрюкал и вдруг начал носиться вокруг нас по двору, громко посапывая. Тут-то мы и догадались, кто это вчера подглядывал за нами.

Мурзик сидел у мамы на руках. Похоже, что ему не очень-то хотелось признавать жизнерадостного Борьку своим. Он шипел и пытался вы рваться из маминых рук.

— Ну, чего вы там прячетесь, — вдруг, не оборачиваясь, через плечо проговорила баба Нюра. — Вот, прошу любить и жаловать — Даша и Маша.

Мы с Васей подумали, что опять будем знакомиться с какой-то живностью, что опять появились СВОИ. Оглянувшись, мы увидели, что из-за забора выглядывают две одинаковые девчонки.

 - Твои троюродные сестры, — представила белолобрысых близняшек бабушка. — Ну, идите уже к столу, оладьи простынут.

Девчонки в мгновение ока не хуже мальчишек перемахнули через забор.

— Привет, — глянув на нас, произнесли Даши-Маши.

— Не хватало, чтобы они сели нам на хвост, — проворчал Вася.

Девчонки как будто услышали то, что прошептал Вася, и неожиданно сказали бабе Нюре: «Мы с ними не собираемся нянчиться, знаем этих городских.,- И презрительно прыснули в кулачки.

— А никто вас и не просит их нянчить, они сами по себе ребята самостоятельные, — сказала мама и вскрикнула, так как Мурзик выпрыгнул из ее рук и оказался около огромной гусыни с маленькими гусятами. Гусыня, похоже, встревожилась меньше всех. Она презрительно посмотрела на Мурзика. Но зато перед котом спикировала Крава и намекнула ему, что не стоило бы встречаться с ней нос к носу, а вернее, но к клюву.

— Вот еще, знакомьтесь: Гога. — Бабушка наклонилась и погладила гусыню с мужским именем по голове.

На этом наше знакомство со СВОИМИ закончилось.

Петя В.

Да, нам все больше начинает нравиться эта веселая компания. Историю Гоги мы узнали уже потом. У бабы Нюры в эту весну не было ни одной гусыни, а она очень хотела завести маленьких гусят. Ей и посоветовали накормить Гогу  пьяными ягодами из вишневой наливки.

— Когда он уснул, я ему и подложила маленьких инкубаторских гусят, — рассказывала баба Нюра. — Гога проснулся, принял гусят засвоих и с тех пор воспитывает их как отец. Крава помогает ему как заботливая мама, оберегает гусят от кошек и коршунов.

Но оказалось, что это еще не все СВОИ! Баба Нюра, пригорюнившись, сказала, что еще Дуня с Федюнькой в бегах…

Белобрысые демонстративно не хотят с нами общаться. А нам и не до них. За огородами мы нашли поляну с огромным дубом. У дуба, видимо, грозой была сожжена верхушка, и где-то на высоте двадцати метров образовалась созданная природой смотровая площадка. Это будет первый плацдарм для тренировок будущих космонавтов.

Вася П.

Чужие

4 июля. Мы с Васей решили изучать с нашей крыши окрестности. В бинокль хорошо были видны и речка, и дубовая роща за ней, и озера. На краю деревни мальчишки гоняли мяч, на опушке паслись коровы. Во дворе дома дяди Мити пpыгали на скакалке близнята, Вася даже изучал число веснушек на лице у Даши.

С другой стороны села было видно кладбище, рядом с ним стояла полуразрушенная кладбищенская часовня и дом.

Мы еще не знаем своих односельчан, но все-таки у нас возникло странное ощущение чужих, когда в бинокль мы увидели около дома на кладбище троих незнакомцев. Они отдирали доски, которыми крест-накрест были забиты окна домa, в котором когда-то, как говорила баба Нюра, жила семья священника. Даже в бинокль было видно, что люди эти были какими-то угрюмыми, потому, наверное, и решили поселиться в таком жутком месте. Они молча отдирали доски, мрачно озираясь по сторонам. Один из них, похоже, знал дом и бывал здесь прежде, потому что он сбегал в сарай, принес оттуда ведро, набрал из колодца воды и вообще вел себя как хозяин.

— Ты бы смог поселиться и жить около кладбища? — спросил я Васю.

— Чего я там потерял, — зябко передернув плечами, ответил он.

— А ты мне говорил, что смог бы, как Том и Гек, на спор пойти ночью на кладбище, — сказал я ему, а заодно припомнил, что он меня назвал трусом, когда я честно признался, что я бы побоялся.

— Может, это какие-нибудь бомжи из города приехали, — хитро перевел разговор на другое Вася.

— Ага, бомжи, ты посмотри, как они одеты, — передал я Васе бинокль.

Вечером за ужином баба Нюра сказала, что теперь надо ухо держать востро, так как из тюрьмы вернулся Ванька Расстрига и привез с собой каких-то бандюганов. Мы с Васей переглянулись: похоже, в Малиновке прекращается спокойная деревенская жизнь. Но ведь это же здорово! Будет и нам что рассказать после каникул.