Дневник мотылька - [3]

Я люблю воображать, как все происходило в те далекие времена, когда Резиденция была настоящим отелем. Богатые постояльцы искали здесь «отдохновения», что бы это ни означало. Они катались верхом на пони по зеленым лужайкам, играли в крокет, пили чай на террасах, а после ужина устраивали балы в банкетном зале.

В известном смысле с тех пор ничего не изменилось, разве что теперь здесь настоящее девичье королевство.

Когда мы с мамой впервые проехали сквозь резные чугунные ворота школы Брэнгвин и перед нами предстало здание Резиденции, мне почудилось, что я вижу волшебный сон. Да нет же — сны не бывают так похожи на явь. Я перенеслась в иное место и время — туда, где краснеют островерхие черепичные крыши, где горбятся каменные своды, где кирпичные трубы, увенчанные зеленоватыми медными колпаками, устремлены в небо, словно оружие с поля боя: стрелы, пики, алебарды. И школа превратилась в старинный замок. Стояла зима, все лужайки и длинную, чисто выметенную аллею припорошило снегом. Заснеженные поля казались бескрайними, необозримыми.

А школа и ее атрибуты: форма, «совместная трапеза», звонки, распорядок — строгий, как те красные крыши и медные шпили, — все было тщательно продумано и сбивало с толку. Даже не знаю, как я сумела привыкнуть. Первое время я думала, что вот-вот уеду, пока в один прекрасный день не прозвучало вдруг: «На перемене приходи на лестничную площадку — я буду ждать». И хотя лестниц в школе множество, я точно знала, какую площадку она имеет в виду — ту, что сразу за библиотекой. И не пришлось мне на нее недоуменно пялиться.

Новенькую зовут Эрнесса Блох. Довольно хорошенькая — длинные темные волнистые волосы, бледная кожа, вишневые губы и черные глаза. Вот только нос ее портит — длинный и слегка крючковатый. Слово «хорошенькая», правда, не совсем подходящее — слишком уж девчоночье. Может, все дело в том, с каким достоинством эта девушка себя держит. Эрнесса очень вежлива, но в ней нет ни капли робости. Говорит она без акцента, но все равно чем-то напоминает иностранку. Она заглянула на минутку — хотела узнать, в котором часу подъем и обязательно ли являться к завтраку. Она пожаловалась, что долгая дорога ее совсем измотала, и я предложила отметиться вместо нее завтра утром.

— Если это не затруднит, — сказала Эрнесса.

Наконец-то! Теперь уж точно Люси!

11 сентября

София влетела ко мне вчера после ужина.

— У нас новый учитель английского! Настоящий поэт! — выпалила она.

Его зовут мистер Дэвис. Он ведет у меня факультатив «Невероятное: писатели о сверхъестественном». Но я предпочла этот курс другим, даже не зная, что его будет вести мужчина. Все остальные девчонки просто сбесились. Те, кому не удалось попасть в класс мистера Дэвиса, дико завидуют нам. Вот так же когда-то мисс Уотсон привела в школу какого-то мужчину — весь день только и разговоров было, что о нем. А Дора выбрала «Эпоху абстракции» и теперь будет штудировать тяжеловесов наподобие Достоевского или Жида. Слава богу, что мы с ней в разных классах.

— Ты в его классе, да еще и недовольна? И вправду сверхъестественно! — не унималась София.

У нового учителя приятная внешность: шатен, не слишком коротко стрижен, носит усы. Ему за тридцать, и он женат. На пальце обручальное кольцо. И с первого же урока наша Клэр влюбилась в мистера Дэвиса без памяти. Он водрузил на стол внушительную стопку книг, верхним лежал сборник стихов Дилана Томаса.

— Скажи ему, что твой отец был известным поэтом, до того как покончил с собой, — прошептала мне Клэр.

Вот безмозглая корова!

— Он не был известным, — отрезала я.

Клэр завидует мне, потому что ее отец — всего лишь нудный юрист. Эта дура всерьез считает, что, будь ее отец поэтом, мистер Дэвис обязательно влюбился бы в нее. На самом деле мой отец был не только поэтом — еще он работал в банке. А поэзию он называл своим хобби.

12 сентября

Я твердо решила писать не менее страницы в день. Все равно что ежедневно делать зарядку. Выделю себе на это время в начале тихого часа. Так легче не забыть. И на выходных тоже. Я хочу записать все, что происходит со мной в течение дня: что нам задали, что мы ели на ужин, с каким счетом закончился хоккейный матч, кто трепал мне нервы. И чтобы никаких глупостей, никаких лирических отступлений о парнях — только факты. А позднее у меня будет возможность прочесть все это и понять, что же такое со мной происходило в шестнадцать лет.

Обещаю себе, что буду заниматься на фортепиано каждый день в одно и то же время — на переменке перед ланчем. Вот уже почти год я бьюсь над одной сонатой Моцарта, но до сих пор не могу сыграть ее, как мне хочется. Если бы музыка рождалась под пальцами сама, легко и непринужденно! Но вместо этого я тружусь как вол. Иногда, правда, выходит исполнить сонату так хорошо, словно это вовсе и не я играю. Мисс Симпсон говорит, что я не умею концентрироваться во время игры. Она права, конечно, первые несколько тактов я обычно думаю о музыке, но вскоре отвлекаюсь и начинаю размышлять о том, что у нас сегодня на обед.

Но, как бы то ни было, первые три дня прошли превосходно.

15 сентября

Пришлось нарушить собственное правило, но это не важно. Никто же не заглядывает мне через плечо. И я действительно была страшно занята. Учителя как с цепи сорвались и столько назадавали с первых уроков! Люси уже совершенно выбита из колеи. И как только бедняжка протянет до конца года — с такими-то знаниями по химии.