Дневник моей памяти - [7]

Все оттого, что в глубине души я мечтаю быть особенной. Хочется верить, что если трудишься на совесть и твои идеи хоть чего-нибудь да стоят, перед тобой открыты все пути. И Стюарт тому пример.

Представь, вот был бы ужас: меня выгоняют из школы, и я где-нибудь встречаю Стюарта и, о чудо, не теряю дар речи.

Сэмми: А, Стюарт, привет! Что это у тебя, новый роман Зэди Смит?

Стюарт: Привет, Сэмми! Да! Великолепная книга! А ты… просто красавица! Наконец-то эта оправа тебе к лицу!

Сэмми: Спасибо! Ты и сам выглядишь не хуже.

Стюарт: Чем занимаешься? Едешь на главный турнир страны по дебатам?

Сэмми: Нет, никуда я не еду.

Стюарт: Да что ты говоришь! Ах, как жаль! А все-таки, чем занимаешься?

Сэмми: Да вот, болею. Болею и болею.

Не бывать же этому!

Я было предложила сбегать в магазин, купить для доктора Кларкингтон большой букет цветов, но мама остановила меня взглядом (мол, что за дурацкая мысль – ты же у нас умная!)

Вдобавок мне неловко оттого, что мы сюда явились нарядными – потом мы идем в церковь, у Гаррисона первое причастие. Я так и сказала маме: можно подумать, мы все вырядились, чтобы идти к врачу!

Мама вздохнула.

– Я просто рада побыть на людях в нормальной одежде, а не в форме медсестры.

– А мне твоя форма нравится, можно подумать, ты весь день носишь пижаму!

А мама:

– Представь, что тебе в очереди за продуктами старичок показывает бородавку – решил, что ты медсестра!

– Один-ноль в твою пользу!

Кстати, Сэм-из-будущего, мама пока еще не медсестра. Она до сих пор работает в регистратуре Дартмутского медицинского центра.

Мы все еще ждем.

Сообщение от Мэдди: Ты где?

Я: На тренировку приду вовремя.

Кажется, у моего любимого теоретика-политолога Ноама Хомского говорилось так: «Оптимизм – это стратегия. Если вы не верите, что лучшее будущее возможно, вы никогда не сделаете шаги, которые приведут к тому, чтобы будущее было лучше». Может быть, звучит чересчур выспренно. Мне же кажется, что это честно.

И вообще, Мэдди на свои подарочные деньги уже купила нам строгие брючные костюмы к выступлению на Чемпионате: мне – темно-синий, себе – сиреневый, выглядят сногсшибательно! (Деньги я ей верну, как только продам часть своих томов Платона какому-нибудь обкуренному дартмутскому первокурснику, надо только его убедить, что для экзамена по философии они нужны позарез.)

О нас уже и в школьной газете написали. А значит, все официально. Что же им теперь, писать опровержение – Сэмми Маккой на чемпионате выступать не будет, вместо нее поедет Аликс Конвей?

Да, именно так и напишут.

Черт, так бы и пробила стену кулаком!

В местном блоге о дебатах нас с Мэдди назвали «непобедимой командой». МЕНЯ и Мэдди, а не Мэдди и Конвей!

Аликс Конвей еще в прошлом году и не помышляла о дебатах! Эта паршивка играла в деловую игру «Модель ООН», представляла Данию!

Я тебя предупреждала, тщеславия у меня хватит на троих!

Все, меня вызывают в кабинет. Пока!

(Гаррисон, я тебя люблю, но если ты возьмешь мой ноутбук и прочтешь хоть строчку, я расскажу маме с папой, что ты каждую ночь встаешь в два часа и играешь в Minecraft.)

Все не так уж плохо, или Как не засветиться на сайте в рубашке с пальмами

Привет!

Мы едем в церковь, и мама всю дорогу молчит.

Осмотрев меня, доктор Кларкингтон вызвала по видеосвязи специалиста из Миннесоты. Это врач-генетик. Уже немолодой, вялый, неприметный – с таким поговорил и забыл. Или это я себе внушаю, потому что хочу его скорей забыть. Голос его из спикерфона – точь-в-точь как у диктора в аэропорту («Напоминаем правила техники безопасности…»)

Мы все вместе зашли на сайт для семей, где кто-то страдает болезнью Нимана-Пика, тип С. Оказывается, есть клубы для больных детей, там их развлекают. Я видела фотографии встречи в Пенсильвании: у всех довольные улыбки-гримасы, все в пестрых гавайских рубашках с пальмами, пьют сок из тропических фруктов; некоторые – в инвалидных колясках.

Я, конечно, из вредности заявила: ну и скучища! Нет уж, спасибо, лучше выиграть Чемпионат по дебатам! И мне тут же учинили допрос с пристрастием – видно, засомневались, оставлять ли меня в школе.

А вдруг нечеткая речь помешает тебе отвечать у доски? Ведь болезнь Нимана-Пика может привести к нарушениям речи.

Не смогу говорить – буду писать. Вы знаете, что поэт Тумас Транстрёмер собирался заменить свою Нобелевскую речь игрой на пианино, потому что у него из-за инсульта пострадали лобные доли коры мозга?

А вдруг ты забудешь дорогу из школы домой?

Пользоваться Гугл-картами может и ребенок.

А вдруг у тебя начнутся судороги?

А что тут скажешь? Нет, постойте… вставлю в рот деревянную ложку.

А вдруг эпилептический припадок?

По-вашему, я из тех, кто близко подойдет к стробоскопу?

А если начнет отказывать печень?

Ну и что, от этого никто не застрахован. Обращусь к врачу.

А если тебе станет плохо во время Чемпионата по дебатам?

Неужели на весь Бостон нет ни одного врача?

И так далее, и так далее.

Сошлись на том, что всюду, куда бы я ни отправилась, включая школу и Чемпионат, рядом должен находиться человек, который умеет оказывать первую помощь. Большинство симптомов – подергивания мышц, боли в ногах (а на сайте я даже видела ролик, где больной не может взять стакан с водой, который от него на расстоянии вытянутой руки, и сбивает его – как плохой актер в школьном спектакле, которому велели опрокинуть стакан, будто бы нечаянно) – со временем будут усиливаться. А «приступ» или «судороги» могут случиться в любую минуту (но школьный клуб дебатов – сам по себе большая нагрузка, а я выдерживаю!), и тогда мне срочно понадобится медицинская помощь. В школе – это еще ничего, школьные медсестры умеют все, что нужно. «А в других местах, – прогудел врач-генетик, – ты рискуешь».