Дневник Мариэтты Шагинян - [17]

Когда дело касается других, Мариэтта Шагинян прекрасно понимает, что «философского подхода искать на потолке нечего». Сама она, к сожалению, не придерживается этого правила и постоянно ищет чего — то на потолке. Стоит писательнице услышать новое слово или увидеть незнакомый предмет, и рассуждения текут у неё с такой же лёгкостью, как птица поёт.

В одной книге по агротехнике плодоягодного сада Мариэтта Шагинян прочла, что обрезывать дерево нужно заблаговременно, так как раны, нанесённые при обрезке, болезненно отзываются на всяком растении. Тотчас же она начинает искать «философского подхода» на потолке. «Казалось бы, простые слова о простейшем деле — обрезке плодовых деревьев в саду, — а сколько рождается мыслей: во — первых, важность самой обрезки: убирать лишнее, потому что оно мешает росту главного (в дереве, как и в произведении искусства!); во — вторых, мы думаем: дерево, деревяшка, нечто нечувствительное, во всяком случае ничего не переживает, когда ломаешь ветку или сук, — а вот оказывается — оно чувствует, на нём болезненно отзываются раны. И вы вдруг, словно на вас подействовал художественный образ, начинаете переживать за дерево его боль».

Позвольте, в книге сказано только, что раны болезненно отзываются на дереве, но это вовсе не значит, что дерево чувствует боль. Открытие Мариэтты Шагинян переворачивает вверх дном все наши прежние понятия о возникновении чувствительности в природе. Дерево переживает, деревяшка чувствует боль. Мы уже говорили, что Мариэтта Шагинян живёт в царстве мифологии, где всё имеет чудесные свойства.

Одним из таких чудес является превращение прозаической вороны в древнего ворона наших былин. Подъезжая к Изборску, писательница слышит «карканье больших чёрных ворон, зловещих птиц русских летописей». Новое открытие, на сей раз в области орнитологии. «Каркает ворон — вещун у летописцев так же, как возле этих древних памятников спустя тысячелетие. Вороньё тучами поднималось над стенами Изборска…» Наука говорит нам, что ворон тучами не летает, это редкая птица.

От живой природы можно перейти к общественным вопросам. Человек есть животное, делающее орудия. «Машина — создание рук человеческих, — пишет Мариэтта Шагинян, — но всё больше и больше заметно в наши дни, когда машина стала массовой, всем доступной и ходит скопом, насколько это создание рук человеческих заимствовано людьми у природы». Все доказательства этого тезиса нам повторить не удастся; приведём только отдельные пассажи. Автор увлекается сходством между движением животных и работой машин. Например: «Гусеница, когда передвигает длинное тело, меняет точки опоры, подтягивая пассивные части (так и хочется сказать «гусеничный ход»!)» Сказать всё можно, однако трактор на гусеничном ходу или танк не меняют точки опоры, подтягивая пассивные части; это известно каждому школьнику. Почему бы не сказать, что галстук «бабочкой» летает вокруг шеи, а «змеевик» ползает в перегонном кубe?

Ещё один пример: «Кошка перед прыжком наверх, за птицей, делает нажим на свои задние лапки, совершенно так, как при старой игре в блошки мы нажимали костяшкой на самый крайний кончик круглого костяного кружочка — блошки и она тотчас же от нажима взлетала». Это сильное доказательство — известно, какое важное место в технике занимает игра в блошки. Мариэтту Шагинян можно упрекнуть только в том, что она упускает возможность сравнить игру в блошки с прыжками блохи. Само по себе описание этой игры носит эпический характер и может быть поставлено на один уровень с её описанием игры в футбол.

Но это ещё не всё. «Законы бесчисленных движений скрыты (и раскрыты) в любом животном, и звери ими идеально пользуются, выполняя закон своего бытия. Отсюда — счёт на лошадиную силу в моторах, гусеничный ход у тракторов; инерция, холостой ход, остаточное движение, сцепка, всё, что хотите, могло бы быть названо словом из зоологического, пернатого или пресмыкающегося царства». Не знаем, что имеет в виду Мариэтта Шагинян, говоря об инерции, сцепке, остаточном движении, но что касается лошадиной силы, то здесь её воображению напрасно рисуются удары копытом, крутая шея и красивый хвост, развевающийся по ветру. Под именем лошадиной силы в технике понимают только мощность, равную 75 килограммо — метрам в секунду. Эта единица, которую давно уже признают неудачной, возникла случайно (паровая машина Уатта заменила труд лошадей при откачке воды из угольных шахт) и ничего общего с движениями лошади не имеет.

Всего забавнее выводы Мариэтты Шагинян: «И вот как раз какая — то ясная, опрозрачненная видимость рабочей структуры животного поражает нас, когда мы смотрим на животных в наших совхозах и на наших фермах, — мы и относимся к ним теперь как — то уже по — другому, как — то по рабочему, более дружественно и в то же время более научно, — наука докатывается до любого уборщика».

Попробуйте разобраться в этом нагромождении фраз. Кажется, Мариэтта Шагинян хочет сказать, что с тех пор, как «машины ходят скопом», мы увидели, что они очень похожи на животных, и стали лучше относиться к последним в наших совхозах. Над вымыслом слезами обольюсь…